Шрифт:
Закладка:
– Мы не занимаемся «дедовскими» методами лечения. Олег принимает лекарства, которые вы ему прописываете. Я говорю о том, что ему не обязательно ложиться в больницу.
– Если вы хотите, чтобы я ответил на вопрос, считаю ли Олега опасным для общества, я отвечу: нет, не считаю. – Не может не удивить странная манера собеседника разговаривать. Игорь рассуждает вслух, задаёт вопросы и тут же сам отвечает на них. – Именно по этой причине я позволяю Олегу самому решать, как ему лечиться. Не использую принудительные меры. Вы считаете, что он меня слушает? Пьёт то, что я ему выписываю?
– Конечно.
– Конечно нет, – говорит доктор, опираясь локтями о стол. – Он презирает меня, впрочем, я не обижаюсь, потому что Олег ничуть не лучше относится к большинству врачей в нашем городе. Хотите, мы поговорим с вами как друзья? Не как врач с родственницей пациента?
Поразмыслив несколько секунд, я прихожу к выводу, что это как раз то, что мне нужно.
– Да, хочу. Я слушаю.
Игорь кивает, закрывает лежащий перед ним журнал и снимает очки, которые тщательно протирает салфеткой, прежде чем убрать в чехол. Смотрит на меня.
– Олег – самодур, – спокойно сообщает. – Он слушает только себя, игнорируя мнения других, как надоедливое жужжание насекомых. Понятия не имею, что он там принимает. И принимает ли. Иногда, должен признать, он выглядит довольно нормально. Но в большинстве случаев… Я же вижу, что он не в себе.
– Я знаю Олега очень хорошо, живу с ним, поэтому могу утверждать, что за редким исключением он ведёт себя как обычный человек.
– Вы знали Олега до болезни? Вот. А я знал. Поверьте, теперешний Олег отличается от того парня, которым был раньше.
– Вы дружили?
На этот простой вопрос ответом становится совершенно непрофессиональный взрыв хохота.
– Дружить с Балем? Алечка, – вдруг называет он меня по имени, – ты сейчас шутишь? У Баля никогда не было друзей. У него же, говоря простым языком, «синдром Бога», мания величия. Я сейчас толкую тебе не о шизофрении, а о манере поведения. С такими, как я Баль в жизни за руку не здоровался. Он же был самым умным студентом на факультете. От учебников не отрывался и знал, как мне тогда казалось, больше читающих нам лекции профессоров. Профессия врача была его манией, он не ставил себе иной цели, помимо карьеры.
– Он хотел помогать людям.
– Не спорю. Он и помогал, пока мог. Но дружить – никогда. Если оставить деловой тон и говорить дружески, ещё раз повторяю, что все Бали мне нечужие, то могу сказать следующее: с Алинкой он начал встречаться только потому, что она его полюбила с первого взгляда. И таскалась хвостиком. Нашему гению было удобно иметь при себе девицу, готовую ради него на всё что угодно. Ну вы понимаете. Возраст, гормоны.
– Что за бред вы несёте?
– Всего лишь пытаюсь снять розовые очки, чтобы лет через десять не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Если не хочешь, я больше не скажу ни слова. Просто я же вижу, что ты пришла ко мне не как к врачу, за помощью, а как к человеку, хорошо знающему Олега.
– Ладно. Продолжайте.
– Ему просто было удобно с ней спать. В плане, что не нужно тратить время на ухаживания за другими девицами. То самое драгоценное время, которое можно посвятить книгам и семинарам.
– Олег говорил, что любил её.
– Не знаю, может, он кого-то когда-то и любил. Тебя, возможно. Но Алину – никогда. С ней было удобно. А когда он узнал, что её родители могут организовать перевод в Киев с последующим трудоустройством – быстро потащил девку в ЗАГС и тем самым сбежал от отца.
– Зачем ему сбегать от Николая Николаевича?
– Для Олега было готово место на кафедре хирургии в тот момент, когда он в первый класс пошёл. Ему бы не дали здесь спокойно учиться на психиатра.
– Получается, – обдумываю я услышанное, – вы считаете, что Олег был болен ещё до аварии? Разве у него мог случиться психологический срыв, породивший шизофрению, если он не любил Алину?
– На этот вопрос я не смогу дать ответ. До того, как он стал моим пациентом, я его видел в последний раз на сессии, закрыв которую они с женой перевелись в Киев. Нам тогда было лет по двадцать.
– Понятно.
– Не расстраивайся. – Игорь снимает халат, берёт ручку и принимается ловко вертеть её между пальцами. – Вижу, что ты ради него на многое готова. Поверь, я тоже хочу помочь. Если ты не доверяешь мне, то найди другого врача, хотя уверен, он пропишет те же лекарства. Только не бросай лечение на самотёк.
– Но как?
– Следи, чтобы он принимал нейролептики. Сама выдавай ему таблетки, клади их ему в рот, а потом проверяй, чтобы под языком ничего не оставалось.
– О нет.
– А как ты хотела? В больницу определять ты его не хочешь. Следи сама.
И снова поток новой информации, которая не укладывается в голове, в которой можно затеряться, пытаясь отыскать истину. Я веду с собой мысленный диалог, пока еду домой. Врач мне понравился. Возможно, он не очень приятен внешне, но создаёт впечатление умного и знающего человека, которому хочешь не хочешь, а начинаешь доверять. Натасканная комментариями Олега, я ожидала совсем иного поведения. Думала, Игорь начнёт дёргаться, нервничать после намёков на его некомпетентность. Допускала, что он выставит меня за дверь, в этом случае я бы гордая направилась домой, с чётким ощущением, что защитила своего мужчину.
А что вышло на самом деле? Я чувствовала себя маленькой девочкой, которой взрослый дядя вынужден объяснять элементарные вещи.
Какой же Олег Баль на самом деле? С каждым днём я узнаю его с новой стороны, иногда радуюсь, иногда пугаюсь. Никогда не замечала в нём высокомерия, о котором упоминал Игорь, но в памяти всплыли фотографии из альбома Инны Викторовны, где Олегу двадцать лет. Да, определённо, мой Олег очень отличается от того, которого знал Игорь, будучи студентом.
И мнение об Алине регулярно меняется на диаметрально противоположное. То она видится мне расчётливой дрянью, имеющей влияние на молодого парня, то блёклой тенью, не способной на собственное мнение. Я перечисляю крайности, конечно. Но где искать золотую середину, отражающую реальный характер погибшей много лет назад девушки?
Перед глазами вновь и вновь всплывают фотографии с помолвки. На них Алина выглядела
