«Любопытство +1»

Я бы расхохотался, не было бы так больно и жутко. А вдруг нос вообще не вырастет? Да не может такого быть, тут у людей и ноги отрастают, не то, что какой-то нос. Кровь, вроде поутихла, не так с тряпки капает — дотянулся до воды, попытался промыть рану — еще больнее стало. Тряпку багровую выкинул — штаны это были. Достал из инвентаря следующие — хорошо, сразу пять штук купил, они, кстати, все серыми оказались. Уже что-то типа повязки соорудил так, чтобы глаза наружу были. Все равно кровит еще сильно, кровь из носа прямо в горло льет, я все выплевывать не успеваю, часть глотаю — как есть вампир…

Стражники у ворот аж крякнули уважительно, когда я мимо них протопал, — хотя они, надо думать, тут всякое видят каждый день. Где здесь эта «больничка»?

— Мальчишки, сейчас ваша очередь, смотрите, какой вам кровавый леденчик достался! — с такими словами миловидная барышня-целительница подтолкнула меня к паре парней, играющих на доске в камушки. Внутри «больнички» все было не по-больничному, караван-сарай какой-то, а не лечебное учреждение. Крыши почти нет, так, доски местами накиданы крест-накрест, пола нет — песок весь красками изрисован, костер горит, цветы пожухлые, еще какой-то мусор. Коврики прямо на песке валяются.

— Садись, — похлопали по куче песка.

Мне что, я сел.

— Носик нам оторвали, значит, — сказал один из парней — курчавый веселый здоровяк. — Как хоть оторвали-то?

— Не знаю. Я в нору голову засунул.

— И это правильно. Кто будет кормить бедных лекарей, если нубы перестанут головы куда ни попадя совать? Верно, Илюх? Значит так, болевые ощущения мы сейчас снимем, регенерацию усилим. Это — один золотой. Еще за десять мы можем попытаться снять травму. Сейчас я расскажу, в чем нюансы.

— А можно прямо сейчас боль снять, а потом про нюансы?

— Легко. Ставим вот тут, в чеке, подпись, да, один золотой ровно, у нас, Склифосовских, без обмана.

Золотистые лучи ударили из ладони кудрявого, защекотали лицо, застряли в глазах, погрузили в блаженный полусон. Второй, тот, который «Илюх», окатил меня голубым мерцающим потоком.

— Просыпаемся-просыпаемся! Не болит больше? Ну и хорошо. К вечеру опять заболит, но не так, конечно. Теперь по поводу травмы. Травма сложная. Механическая, обычная физика, но, считай, полная утрата органа. Можно умереть — тогда, вероятнее всего, слетит сама.

— Так убейте меня.

— Ага, и карму испортить? Это не к нам. Так что либо ходи три дня, жди, когда новый нос вырастет, либо мы можем попробовать травму прямо сейчас снять. Но — никаких гарантий не дадим. Эксперименты с лечением травм всегда непредсказуемы. Ну, если речь не идет о каких-нибудь великих мастерах врачевания, кои все сидят в столице и пользуют геморрой нашего великого императора.

— У меня вместо носа что-нибудь другое не вырастет?

— А черт его знает. Но все, что вырастет — точно не навсегда останется: пройдет травма, станешь опять красивый-прекрасивый.

Я задумался — нужно ли мне таким неверным способом от травмы избавляться, а чтобы мне сподручнее размышлять было, целители зеркальце принесли — маленькое, замызганное, в темных изъянах-раковинах; я уже знал, что зеркала тут — вещь дорогая и редкая. Я как в него посмотрел — все сомнения отпали. Человек без носа — это всем зрелищам зрелище, знаете, что там внутри водится, что обычно нос скрывает? Вот… а когда он ничего не скрывает — совсем беда.

Налили вокруг меня несколько кругов на песке лазоревой и зеленой краской, тот, который Илюха, маг-целитель, встал за плечи светлому жрецу кудрявому, а жрец на колени плюхнулся, руки молитвенно сложил, забубнил. Из рук мага синий луч пошел прозрачный сияющий — сквозь жреца протек, подхватил от того золотое сияние, слился в двухцветное сплетенное копье, и этим копьем меня насквозь пробило. Не больно, горячо только. В воздух я поднялся, руки и ноги в стороны растопырились, вишу на световом копье, как морская звезда, а меня вращать начинает. Как вниз головой повернуло — тут уже и не видел ничего — подол платья, тьфу ты, рубахи то есть, свесился на голову, весь обзор закрыл. Лицо зазудело, зачесалось, а почесать нельзя, виси себе врастопырку смирно.

Упал на коврик, дышать тяжело, пока висел, вся кровь к голове прилила. Целители стоят, на меня смотрят, и девчонки из своего угла тоже подобрались.

— А ничего, — говорит одна. — Вполне даже терпимо по сравнению с тем ужасом, который был.

Я как услышал, сразу понял, что у меня там, небось, птичий клюв или что еще похуже выросло. Но тут мне зеркало опять протянули.

Ну, да. Бывает и хуже. Нос огромный. Красный, толстый, распухший и кривой. Но — нос! Человеческий. И дебафф сменился — был «оторванный нос» теперь «расквашенный нос», и не трое суток травмы осталось, а всего двое. Поблагодарил я целителей, закинулся кофе с плюшками в «У нас есть кофе» и опять потопал на берег.

Утро даже еще не кончилось, решил качаться — будем качаться. Мимо обрыва когда шел — пытался нору ту злокозненную высмотреть, но ее как не бывало.

Нашел место поглубже, спустил Трясогузку, веслом оттолкнулся. А течение меня опять к городу сносит, непорядок. Начал пытаться против течения выгребать.

«Мореходство +1»

Ну, в принципе логично, сколько я от Разборихи до Развила плыл, оно так и не поднималось, сейчас, видимо, скрытого опыта уже до краев было. Однако ж ловить так нельзя совершенно, лодка на месте не стоит, якорей никаких на ней не предусмотрено. Нужно завтра веревку с якорем какую-нибудь придумать, к кустам прибрежным прицепиться.

Так что на берег все же выбрался, нашел сухое бревнышко. Дадут мне сегодня порыбачить или как?

Опять пошли плотва да окуни, я всех разделывал и в инвентарь рыбье мясо стопками клал: накоплю побольше и буду кулинарку прокачивать. Подумал, что надо бы курить научиться. Отец, я помню, курил, когда я маленький был, мать потом его бросить за день заставила, как я заболел. А тут чего бы и не покурить, если можно параметров себе надымить — нужно бы выяснить, какой табак тут для чего. Сидеть, курить, удить, прихлебывать кофе…

Тут поплавок под воду ушел, большое что-то попалось. Я занервничал, начал удочку тянуть и леску выбирать одновременно — точно, тяжесть прямо чувствуется, коричневое что-то…

«Ни к чему не пригодный гнилой башмак.»

Замечательно. Видимо, способность удочки «цеплять предметы со дна» заработала.

К вечеру вокруг