Шрифт:
Закладка:
– Добрый вечер, – поздоровался я, пожимая руку Полковникову.
– Ночь уже, – с улыбкой ответил тот.
– Присядем? – я указал на свою машину, поскольку в дом меня не пригласили.
Полковников кивнул, и мы забрались на заднее сиденье.
– Леш, покури, – попросил я, и мой безопасник вышел из машины. – Иван Тимофеевич, судя по всему, у меня завелась крыса. Я уже ищу ее и устраню в ближайшее время. Вопрос только в том, как сделать так, чтобы победитель тендера не изменился.
– Я работаю над этим, но ничего не могу обещать. Касим Мирзаевич, у Литовченко тоже свои интересы, а именно он привел Доманского. Так что получается, что у нас силы равны, но у кого-то должны быть ровнее.
– Что от меня нужно?
– Заехать в область, решить вопрос там. Может быть, даже в министерство заглянуть.
– Не сильно прибыльный проект получится.
Полковников пожал плечами.
– Свою выгоду подсчитывайте сами, Касим Мирзаевич, здесь я вам не помощник.
– Понял вас.
– А крысу устраните, у нас через три месяца снова тендер, и я бы не хотел видеть там Доманского, он мне своими кривыми постройками всю статистику портит. Здание городской больницы после его реставрации до сих пор требует ремонта. Придет Доманский, подлатает свои «бока» и уходит, а через месяц снова доклад: сыплется все. Так что вы уж постарайтесь, если планируете выиграть следующий тендер. Со своей стороны я сделаю все возможное, чтобы этот достался вам, но и вы подсуетитесь, чтобы вопрос был решен, и моя репутация при этом не пострадала.
– Сделаю все от меня зависящее.
Мы попрощались, и Полковников вышел из машины, а Леша занял свое место.
– Куда, Касим Мирзаевич?
– Куда? – устало повторил я его вопрос. – В офис. Вызывай Германа, будем искать крысу.
Я прикрыл глаза и позволил себе ненадолго отключиться, потому что знал, как только попаду в офис, работа закрутится так, что некогда будет даже воды попить. Герман вел мою фирму, которая занималась… скажем, решением сложных вопросов. Официально это было юридическое бюро, но сидели там совсем не юристы, а такие, как Герман. Люди тысячи талантов. О чем не спроси – знает, куда не кивни – он уже был там. Я бы удивился, услышав от Геры банальное «не знаю». Обычно он отвечал: «Дай мне пять минуток», а потом волшебным образом находились пути решения проблемы. Но в моменты, когда Герман думал, его нельзя было трогать. Вокруг должна была стоять тишина, и никому не разрешалось его отвлекать. Приближенные ко мне и к нему люди знали об этой особенности, поэтому всегда ходили на цыпочках. А потом в офисе мы оборудовали для Геры специальный кабинет, полностью изолированный от шума. Если сидеть в нем, закрыв дверь, то снаружи можно из пушки палить, ничего не услышишь. Я знал, что мне будет достаточно озвучить Герману свою проблему, и можно было ехать домой, потому что мое присутствие будет только мешать ему думать. Но у меня в команде впервые завелась крыса, и я жаждал обнаружить ее если не самостоятельно, то с помощью одного из своих помощников, и непосредственно участвовать в казни. Мне пришлось одернуть себя. Нет, не собственноручно, ведь тогда я не смогу прикасаться окровавленными руками к любимой жене.
На лице расплылась легкая улыбка, когда мысли вернулись к Алсу. Ее присутствие в моей жизни все меняло. Оно изменило меня самого. Ни одна женщина – кроме матери и сестер – не получала моей ласки и такой трепетной заботы. Об Алсу хотелось заботиться. И чем воинственнее и независимее она вела себя, тем сильнее хотелось оберегать ее. Я подумал о том, что она будет ждать меня дома в том красном пеньюаре, который мы купили в Нидерландах, и пришлось поправить ширинку. Моя девочка настолько горяча в этих кружевах, что я готов был плюнуть сейчас на все и приказать развернуть машину, отправившись домой. Но сколько спокойных ночей мы проведем, если я буду просто забивать на проблемы? Одну? Две? Нет, надо было решать вопрос с Доманским, а уже потом расслабляться и нежничать с любимой.
Я проснулась от сильного ощущения тошноты. Еще сонным мозгом прикидывала, что такого могла съесть накануне, но все было свежее и никаких несовместимых продуктов. Затем потянулась к прикроватной тумбочке, на которую каждый вечер перед сном ставила стакан воды. Взяла его и сделала несколько жадных глотков, а потом вскочила с кровати и понеслась в ванную, упала на колени перед унитазом, а потом поняла… что беременна. Просто почувствовала. Это мне подсказал не только мой желудок, который норовил украсить своим содержимым белоснежный фаянс, но и какое-то внутреннее чутье. Словно я уже до этого знала о своем положении, но не до конца верила в случившееся.
Сев на теплый кафель, я накрыла унитаз крышкой и уже в третий раз нажала кнопку смыва. Меня трясло, глаза слезились, тошнота не отпускала. Но осознание моего положения затмевало физический дискомфорт. Я вскочила на ноги, слегка пошатнулась и схватилась за край раковины. Хотела побежать и рассказать Касиму, но замерла. Заставила себя почистить зубы и умыться, затем расчесаться. Руки по привычке потянулись заплести косу, но я передумала, Касим любил, когда мои волосы были распущены, а в это утро я хотела быть для него особенно красивой. Осмотрев себя в зеркале, я погладила совершенно плоский живот с маленьким бугорком внизу, который должен был стать больше не в силу врожденной физиологии, а в силу того, что теперь там растет крохотное существо.
– Привет, – произнесла я шепотом и улыбнулась. Мысль о беременности приводила меня в восторг.
Я распахнула дверь ванной и выскочила в спальню, где тут же остановилась, глядя на смятую постель. Да, точно, если бы Касим до этого времени спал рядом, то наверняка пришел бы ко мне в ванную хотя бы для того, чтобы спросить, в порядке ли я. Но его не было. Надев пушистые меховые тапочки и набросив длинный шелковый халат, я отправилась на поиски мужа. По очереди обошла все комнаты, но везде было пусто. Последним шансом оставалась кухня, но я чувствовала, что и там его не обнаружу. Так и оказалось. Кухня и гостиная оказались пусты. На столе, на электрической платформе для подогрева стояла чашка кофе, а рядом лежала записка.
«Прости, я съел весь коймак, не удержался, было слишком вкусно. Но в холодильнике тебя ждут любимые заварные пирожные. Это компенсация за мою прожорливость. Уехал на работу. Не скучай. Люблю тебя. И позвони как проснешься. К».
Я села на барный стул и, сделав глоток кофе, уставилась в темную бездну напитка. Задумалась, можно ли кофе беременным. Специально начала вспоминать все то, что нам давали во время курса акушерства и гинекологии, чтобы немного успокоиться, начать дышать глубоко и спокойно, но внутри поселилась паника. У Касима какие-то проблемы, а, если я что и знала о ведении крупного бизнеса, – так это то, что это очень опасно. В голове, перемежаясь картинками с лекций, всплывало изображение того, как папа, словно в замедленной съемке, отлетает назад от силы выстрела, падает на спину, и под ним сразу растекается багровая лужица крови, тут же впитываясь в снег. А я стою, сжимая в руке снежок, и боюсь пошевелиться, потому что у меня такое ощущение, что если я хотя бы даже моргну, то он умрет. Ужас сковал все мое тело от страшных воспоминаний. Я помнила суету и пронизывающие насквозь крики, от которых все тело покрывалось ужасно неприятными мурашками. Помнила, как шевелились волосы на затылке, когда я слышала, как мама выла, требуя вызвать скорую, трясущимися руками бережно укладывая голову папы себе на колени.
