Ректор усмехнулся, расправляя крылья. Его рука поползла к горлу. Не сводя с меня глаз он расстегнул верхнюю пуговицу.

- Ой, - присела я на стул, чувствуя, как пылают мои щеки. – Может, лучше двойку?

- Какая двойка? – сверкнул глазами ректор, расстегивая пуговицы дальше.

Я просто примерзла к стулу, чувствуя, что не могу отвести взгляд от того, как он складывает крылья, чтобы стащить с себя сюртук. На всякий случай я моргнула и потрясла головой. В туалете послышался звук смыва и блаженный шелест.

Когда ректор потянул с себя рубаху, у меня перехватило дыхание. Волосы на голове зашевелились, словно живые, на щеках вспыхнул румянец, а брови полезли вверх.

Сорочка упала на пол, обнажая могучий торс. Его тело, казалось, было вытесано их камня.

«Дыши!»,– на всякий случай напомнила я себе, сгорая от смущения. Раньше такого никогда не было!

Я тысячу раз осматривала голых мужиков, которых гордо именовали «пособием». Казалось, ни один торс в моей жизни не способен вызывать у меня стыдливый румянец, но нет… Но сейчас я краснела, как первокурсница при виде картинки с боевым магов, которому в бою оторвали самое ценное.

Я краем глаза посмотрела на вопросы, на которые мне предстоит ответить, и поняла. Если я отвечу на все вопросы, есть вероятность, что у нас будут дети.

- Итак, - прошептала я, севшим от волнения голосом. – Вопрос первый… Как вам удалось поймать не… нечисть? Нет, тут так написано!

Ректор смотрел на меня у улыбкой, пока я дрожащими руками схватилась за перо. Он был обнажен до половины, а я боялась даже посмотреть на эту самую половину.

- Это было днем. Я очень убегал, - мрачно заметил ректор, расправив роскошные плечи. Мне казалось, что меня можно выносить вперед ногами из Академии.

- П-п-понятно, - согласилась я, задумавшись. Ну, ладно, напишу, что осматривала днем.

- Д-д-дальше, - дрожащим от волнения голосом прочитала я, чувствуя, что руки меня вовсе не слушаются. Они то и дело норовили выронить бумаги на пол. – Изучить верхнюю п-п-половину чудовища. Нарисовать схему. Перечислить все особенности.

Я смотрела на крылья, которые наконец-то получили свободу, и делала неловкие штрихи пером, пытаясь зарисовать, как они крепятся к телу. Мне приходилось щурится, пытаясь все рассмотреть на расстоянии.

- Подойди и посмотри, - послышался голос, когда я лепила к человечку кривое крыло.

- Мне и отсюда п-п-прекрасно видно, - сглотнула я, дорисовывая человечку второе крыло.

- Дай посмотреть, - послышался голос, а у меня из под пера вырвали бумажку. Брови нахмурились, глядя на мой скромный рисунок.

- Крылья из задницы? Это что-то новенькое! Смотри! – произнес ректор, не сводя с меня взгляда. Он встал во весь рост, заставив меня задохнуться и закашляться.

- Сейчас, принесу стульчик, - выдохнула я, утешая себя, что это как бы пациент. И ничего тут такого нет…

Стульчик грюкнул об пол, а я взобралась на него, глядя на широкую спину, от вида которой у меня сердце начинало биться через раз.

Дрожащей рукой я провела по его спине, чувствуя прохладу кожи. По ощущениям было сложно понять, мышцы это или камень… Я смотрела на свою ладонь, на дрожащие пальцы и чувствовала, как обмираю. Если он сейчас шевельнется, я отдерну руку! Я вам клянусь!

- Все запомнила? – послышался голос ректора, а он посмотрел на меня в полупрофиль. И тут я заметила заостренное ухо, которое ввело меня в заблуждение. Острое, как у эльфа или вампира, спрятанное в прическе, оно напоминало острие копья.

- Ухо, - прошептала я, чтобы не забыть. – Острое…

Моя дрожащая рука рисовала острое ухо и перерисовывала, как крылья крепятся к спине.

- Т-т-торс обычный! – икнула я, задыхаясь от смущения. – Д-д-дальше у нас в-в-вопрос… Нижняя половина… Ой, мамочки… Извините, мне просто заранее плохо… Т-т-там про х-х-хвост… И нет, нет, нет…. Штаны можете не снимать!

- Что с тобой? – спросил ректор, пока я обхватила голову руками, сгорая от стыда.

- Просто… Просто, - беспомощно прошептала я, запинаясь на каждом слове. – Просто у меня уже есть схема нижней части! Я перерисую ее от вампира! И немного добавлю оборотня! Думаю, что схема плюс- минус одинаковая и…

- Прелестно, - мрачновато заметил ректор, понимая, что нижняя часть у него будет от оборотня и вампира.

- Да они что! Сговорились! – простонала я, читая следующий вопрос.

- Препарировать не дам, - строго обозначил ректор.

- Полная схема строения тела, - прошептала я, хватаясь за перо. – Постойте ровно. Я попытаюсь вас нарисовать… Конечно, не то, чтобы портрет, но все же… Эм… Зато понятно! Схематично! Вот! Просто слово забыла!

Я усиленно пыталась начертить две ноги. В этом мне помогал кривоногий вампир из примера. Между ног у древнего кривоногого вампира виднелся стыдливый стручок, как бы намекая, что он самец. Был когда-то. Когда у него наблюдалось кровообращение.

Зажмурившись, я поставила стыдливую загогулинку, пытаясь намекнуть, что и у меня не самочка.

- Ой, забыла! – запереживала я, видя, ректор поддел большим пальцем ремень дорогих штанов с прорезью для хвоста.

На рисунке появилось поленце хвоста.

- Вот, - показала я портрет, тут же смущаясь и робея.

Мне показалось, что нужно освободить себя от ответственности, добавив слово «схематично»!

- Это что такое? – заметил ректор, оборачиваясь.

Я уже поняла свою ошибку, глядя на хвост трубой, как у кошки. Но было уже поздно. Мои записи очутились в руках ректора.

- Ты написала, что я могу вилять х.? – глаза ректора стали огромными. – Вилять?

- Эм… - замялась я, осторожно пряча шпаргалку по оборотням. – Ну… Как бы если есть хвост, то он как бы должен … вилять?

- Погоди! – нахмурился полуголый ректор, беря мои записи, рисунки и пометки. – Х. – индикатор настроения. По нему можно определить настроение и будет ли нападать на тебя горгулья…

Проклятые оборотни!

Ректор на всякий случай помотал головой.

- С какой целью я должен вилять «х», чтобы нападать? - спросил он.

- Ну, я просто предположила, - оправдывалась я, краснея и запинаясь.

- Х. средней пушистости и средних размеров? – сощурился ректор, разбирая мой почерк. – Средней пушистости и средних размеров? Ты его вообще видела?

- Ну как бы растет на нем что-то, - заметила я, понимая, что в научной работе лучше перебдеть, чем «недобдеть». А то потом найдут на хвосте волосок и скажут, что он, дескать, имеет пушистость. О, Убигейль знает, к чему придраться!

– Это как ты его? На глаз определила? – озадаченно заметил ректор, глядя на свои штаны.