Шрифт:
Закладка:
А потом в дело вступала Нюрина тяжелая артиллерия — сплоточные станки. Неумолчно скрежетали лебедки, массивные кронштейны сжимали отсортированные бревна в пучки. Не успевали кронштейны еще остановиться, как на стиснутые, присмиревшие бревна прыгали обвязчики — краса и гордость Нюриной бригады, — проволокой крепили концы пучков. Проволока сегодня выдалась новая, мягко обожженная. Пучки вылетали из станков один за другим, плотные, крутобокие, — до самого Архангельска доплывут, не растеряв по дороге ни одного бревнышка. Держись, Полозов!
На сортировке Нюра добрый десяток минут выстояла возле новенькой работницы Ксюши. Сплавной этот кадр был мал росточком, с виду совсем девчурка-школьница. И хотя багор еще плохо слушался Ксюшу, но Нюра своим наметанным глазом углядела уже, что из нее выйдет толк.
Все у новенькой было малое: руки, ноги, косички. Вот только какой-то бригадный шутник всучил ей багор, рассчитанный на великана, да еще фамилия Ксюше досталась такая размашистая, что во всех списках и ведомостях не вмещалась в графу «фио» и торчала длинномером в пучке коротья.
Нюра молча взяла у Ксюши великанский ее багор, отрубила чуть не половину багровища, и работать Ксюше сразу стало легче. Она покраснела от благодарности и сказала тоненьким голоском:
— Спасибочко…
А Нюра подумала: вот такой птахой она и сама была, когда в первое послевоенное лето пришла на запань. Только им тогда потрудней жилось: парни хотя и отвоевались уже, но еще не успели вернуться из армий, и вся мужская работа пришлась на долю Нюры и новых ее подруг. Да и в столовских синих супах тогда крупина за крупиной гонялись с дубиной. Нынешним во всем не в пример вольготней. В конечном счете потому и вольготней, что в свое время Нюре с подругами было тяжелей.
Интересно, сохранится ли это сходство меж ними и дальше? Станет ли Ксюша, когда подрастет, такой же, как и она? Упорство и самолюбие в девчурке угадываются, а в работе это главное. Вот так, не успеешь оглянуться, а эта кроха тебя догонит. А то еще и перегонит! Ишь, как зубенки сжала…
Нюра любила обходы. Злые языки судачили за ее спиной, что она вышагивает по подвластным ей бонам ни дать ни взять заправским генералом. Насчет генерала недоброжелатели явно переборщили, но Нюру радовало-таки, что десятки сплавщиков охотно подчиняются ей. А во время обходов это молчаливое признание ее права руководить бригадой проявлялось с наибольшей силой, и, похоже, именно поэтому Нюра так и любила обходы. В эти минуты она самой себе казалась больше и полезней — в этом все дело.
Никаких неполадок в работе Нюра сегодня не обнаружила. Звеньевые и без нее все решали сами, недаром начальник запани говорил, что звеньевых из бригады Уваровой давно уже пора произвести в бригадиры, да вот беда — бригад на всех не напасешься.
«Понаторели!» — покровительственно подумала Нюра и заглянула в бачки для питьевой воды. И не ошиблась: бачки были пустыми, сюда звеньевые еще не научились смотреть. Нюра сошла на берег, поторопила кипятильщицу залить бачки, чтобы вода успела остыть к жаркому полдню и сплавщиков не потянуло бы пить сырую речную воду.
На другом берегу реки, в кустах орешника, замелькали длинные полосатые рейки. А в сторонке Нюра заметила знакомую желтую треногу и машинально поправила волосы. Ярко горело на солнце лучистое стеклышко, будто дружески подмигивало Нюре и посылало ей привет. У инструмента стоял Михаил, заглядывал в свою хитрую трубу и махал фуражкой реечникам. А те не понимали его и бестолково переходили с места на место, никак не могли угадать, чего он от них добивается. В конце концов Михаилу надоело вытряхивать пыль из своей фуражки, и он припустил к реечникам, придерживая на боку полевую сумку.
«Эх ты, техник геодезический, — с ласковой насмешкой подумала Нюра, — не договорился толком со своими подсобниками, теперь побегай! И чему вас только в техникумах учат?»
Нюра вернулась на станок, надела новые брезентовые рукавицы, кольнувшие пальцы необжитым утренним холодком, и стала на вязку пучков. Она сменила напарника Пашки Туркина, чтобы дать парню передохнуть, а заодно сбить спесь и с самого Пашки, который в последние дни, после хвалебного очерка в газете, больно уж задирал нос. На обвязке Нюра поработала до обеда и вогнала-таки Пашку в пот. Пришлось тому даже о куреве забыть.
3
Обед в столовой подходил к концу, и Нюра взялась уже за стакан компота, когда заметила вдруг неподалеку от себя практикантку. С ленцой непроголодавшегося человека та полоскала ложку в тарелке и все поглядывала по сторонам, точно поджидала кого-то. Уж не Михаила ли? Нюра поймала себя на жгучей неприязни к этой чужой девчонке. Кажется, еще никого в жизни она так люто не ненавидела, как эту чистенькую фифочку.
И что Михаил в ней нашел? Нюра честно попыталась увидеть практикантку глазами парня, но из этой затеи у нее ничего путного не вышло. Она видела в отдельности незагорелые руки студентки, ее коротковатое, не по-поселковому сшитое платье, модную прическу конским хвостом, но все это как-то не собиралось вместе, и Нюра никак не могла понять, может ли такое городское диво приглянуться Михаилу. Будь она на его месте, такая девчонка ни за что ей не понравилась бы, но она тут лицо заинтересованное и не ей решать за Михаила.
Эти обнаженные по локоть руки с ярким фиолетовым маникюром, судя по всему, никогда не держали багра, топора или пилы, а знакомы лишь с карандашом и каким-нибудь циркулем-раскорякой. На месте поселковых парней Нюра никогда бы не полюбила девку, которая не сумеет наколоть дров, вскопать огород, справить всякую иную работу по дому. Но кто их, этих парней, а тем более геодезических техников, разберет? Может, как раз такие вот неумехи им больше всего и нравятся? Недаром говорится: любовь зла — полюбишь и козла.
Уж не культурой ли своей практикантка прельщает Михаила? Вот кончит институт и станет инженером. Там и инженер из нее, а все ж таки ИТР, высшее образование! А Нюре никак не светит подняться выше мастера… Интересно, из какой она семьи? Наверно, папаша тоже инженер, а то и
