Шрифт:
Закладка:
И вот здесь нас ожидает весьма любопытная проблема: кто же эти «мешающие», коих надлежит изгнать из среды «истинных» толкинистов? Нетрудно предугадать ответ: каждая группа считает «неистинными» остальных.
Внутри фэндома толкинистов мы бы выделили следующие группы.
1. Переводчики и исследователи. Для них «реальное Средиземье» — это тексты Толкина, и только они. Любое творчество по мотивам, за редчайшим исключением, вызывает у них неприятие или отторжение (иногда — яростное отторжение). Этой группе толкинистов мы обязаны тем, что подавляющее число текстов Толкина теперь доступно на русском языке, а некоторые даже легально или полулегально вышли в бумажном виде. Им же мы обязаны многочисленными систематизациями фактов по истории Арды, сведением в сравнительно непротиворечивую концепцию разных версий черновиков Толкина. В этом есть огромный плюс — такие интернет-энциклопедии (tolkien.su и «Арда-на-Куличках»: www.kulichki.com/tolkien) не только существенно облегчают знакомство с миром Толкина для начинающих, но и помогают опытным толкиноведам. Заметим, что применительно к этой части субкультуры термин «толкинист» означает примерно то же, что «пушкинист» относительно исследователей Пушкина. В рамках фэндома их называют «канонисты», «текстологи», «толкиноведы», используя эти термины, в зависимости от ситуации, уважительно или уничижительно.
Причем, по точному замечанию нашего коллеги Хольгера[68], есть две разновидности канонистов. Одни воспринимают тексты Толкина только как продолжение литературной традиции, как отражение тенденций литературы и общества — и, соответственно, подходят к ним чисто с точки зрения литературоведения; другие пытаются реконструировать полную картину событий в Арде, воспринимая мир Толкина как реальный (как правило, не задаваясь вопросом, какова природа этой реальности). Они отчасти входят и в следующую группу толкинистов — в квэнов.
2. Группу квэнов составляют те, кто так или иначе соотносит себя с определенной средиземской личностью (на начальных этапах это часто один из главных героев книг Профессора), а затем создает собственную квэнту. Уважительно их называют квэнами, уничижительно — «дивными» (с презрительной интонацией), «глюколовами». От последнего термина ряд толкинистов решительно открещивается, поскольку «глюколовство», как и ролевые игры, явление несравнимо более широкое, нежели толкинизм.
В 1990-е годы выделялась также категория «мироглядов».
Теория «мироглядства» принадлежит Хатулю96, описавшему в своих статьях неоднократные случаи, когда люди независимо друг от друга одинаково характеризовали некие миры: «Мы выкладывали друг другу историю, географию и физику “изобретаемых” нами миров. Мы оба осознали, что по сути дела не столько “изобретаем”, сколько “открываем” их; поскольку в том же за тридцать лет до нас признался профессор Толкин, нас это мало смущало. А вот когда, изложив друг другу все, мы поняли, что описываем один и тот же мир, увиденный с разных сторон, — нас проняло. В течение нескольких лет мы совместно “открывали“ этот мир. Находясь далеко друг от друга, мы записывали наши “открытия”, и все сходилось воедино до последней черточки. Более того: сверяя и сравнивая нашу информацию, мы постепенно обнаруживали скрытые в ней планы, законы и явления, о которых мы не подозревали. Эти прозрения превратились из одиночных в постоянные»97.
В той же статье Хатуль подчеркивает, что «мирогляды» — люди, преуспевающие профессионально и социально; первым (и по времени, и по значимости) мироглядом он считает самого оксфордского профессора.
Термин «глюколовы» (или — еще более жестко — «глюконавты») выступает как окказиональный антоним к «мироглядам». Отличие между этими довольно близкими группами субкультуры хорошо видно из следующего высказывания: «Ведь что такое есть глюконавт? Это человек, который использует некий прием для того, чтобы увеличить свой авторитет или привлечь к себе мнение. Прием состоит в том, что глюконавт намекает на некие обстоятельства, в силу которых он видит нечто. Как правило — мир»98.
Если Хатуль характеризует «мироглядов» как социально адаптированных, то «глюколовы», наоборот, воспринимаются как личности, не состоявшиеся вне субкультуры.
Из описания «мироглядства» следует, что его важнейший принцип — сотрудничество, а цель — описание мира, воспринимаемое как истинное (если в реальность этого мира верят) либо непротиворечивое и психологически достоверное[69]. Отметим, что год от года наблюдается смещение от первого ко второму, но не ослабевает интенсивность этого процесса.
В собственно толкинистской среде «мироглядство» было чрезвычайно распространено в первой половине 1990-х годов, почти все апокрифы[70] к текстам Толкина (наиболее известна из них «Черная книга Арды» Ниэннах и Иллет) были написаны именно тогда. Затем волна начала спадать, и сейчас можно смело утверждать, что толкинистский апокриф изжил себя. «Мироглядство» и апокрифистика переместились в другие фэндомы, в частности в поттероманский (кстати, многие поттероманы — это бывшие толкинисты).
Заметным явлением в субкультуре 1990-х годов были ниеннисты — поклонники «Черной книги Арды» (ЧКА). Поскольку ЧКА — произведение, рассчитанное на эмоциональное восприятие, то большинством приверженцев этого текста были чрезвычайно эмоциональные девушки. Юношеский культ страдания, так или иначе присущий многим молодежным субкультурам, в среде ниеннисток был развит в высшей степени, что служило темой многочисленных пародий.
РИ «Третья эпоха», 2017 г. Лучник — Вячеслав Носов.
Фотография Скади (Людмилы Смеркович)
В связи с ЧКА нельзя не отметить, что степень ее влияния на фэндом склонны занижать те, кто не приемлет ее идеологию (и, шире, нетерпим к идеологическим апокрифам): «Агрессивная проповедь, базирующаяся на отрицании текста на основании того, что Ниенна все видит по-другому. Свое выражение этот глюк обрел в ЧКА, которая самой формой своей свидетельствует, насколько достоверен он был. Иными словами, не достоверен вообще, ибо не убедителен. Плохой текст, плохая идеология», — пишет Кэтрин Кинн в упомянутой статье. Данная точка зрения довольно распространена и находится в противоречии с действительностью: если книга вызвала самостоятельное течение в субкультуре, то ее странно считать «неубедительной».
Завершая обзор этой части фэндома, приведем объяснение, которое дает «глюколовству» (в широком смысле) Вальрасиан[71]: «Это явление, определяемое экспериментальной психологией второй половины нашего века как “управляемая шизофрения”. Не стоит делать скоропалительных выводов — это состояние аномально, но не деструктивно.
“Управляемая шизофрения” представляет собой создание внутри себя еще одной личности — как правило, урезанной, но все же вполне самостоятельной. На использовании этого приема основан метод “альфа-коллегии” П. Нормана, структурные методики А. Борисова и др. В конце концов, всякий <…> качественно отыгранный персонаж в ролевой игре — результат именно такого психологического процесса.
Любой из нас является безумным — с чьей-нибудь точки зрения. Скупец — с точки зрения мота <…> и прочая, прочая, прочая»100.
Заметим, что при подготовке ролевых игр двух последних десятилетий важная роль отводится практике выхода из образа после игры; среди игроков непременно есть профессиональные психологи, помогающие в этом. Этот процесс и его важность настолько хорошо осознаваем субкультурой, что имеет отдельный термин — «деролинг» (то есть выход из роли).
Данная часть фэндома претерпела наиболее заметные изменения за эти тридцать лет. И дело не в том, что толкинисты 1990-х стали вдвое или даже втрое старше и закономерно психологически изменились. Нет, по нашим наблюдениям, это касается и нынешних двадцатилетних. Если в 1990-е годы отождествление себя с личностью из мира Толкина было чрезвычайно сильным, а вера в реальность Арды — высокой (и, соответственно, любой незнакомый представитель фэндома мог восприниматься как друг или враг в зависимости от того, кем он себя считает), то сейчас мера этого отождествления не больше, чем у актера с ролью. Соответственно, изменяется и мироглядство: если в 1990-е оно опиралось на эмоции и на веру в реальность именно той Арды, которую видит сам квэн, то сейчас оно опирается больше на логику и еще сильнее — на художественную убедительность образа, вопрос же реальности Арды вообще перестал волновать фэндом.
Но несмотря на столь заметную эволюцию, именно эта часть толкинистов сохраняет