мы выкопали, уже когда начало темнеть. Оказался он небольшим кубом с углублением под кристалл в центре. Был ли он рабочим, можно было сказать, только напитав его энергией, чего делать ни в коем случае было нельзя. Поэтому я вертел его аккуратно, стараясь ничего не активировать, а повертев, спросил как можно невозмутимей:

— Это тоже кирпич Древних?

— Нет, — радостно сказал Лихолетов, — это как раз артефакт.

— По каталогу номер… — скучающим голосом сообщил дядя. — Цена…

— Получается, если я его возьму, то как раз выберу все, что мне положено? — задумчиво сказал я.

— И вся твоя добыча влезет в ящик Древних, — усмехнулся дядя. — Не торопись, вдруг что поинтереснее выкопаем. Это же совсем невыразительная штуковина. Кубик и кубик.

— Зато недорогая, — решительно сказал я. — Так что беру.

Больше в этот день ничего полезного мы не выкопали. Поужинали эрзац-пищей, закупленной Лихолетовым. Была она совершенно как опилки на вкус, дядя страдальчески кривился, но выговаривать начальству не стал. Самому же Лихолетову было ровным счетом все равно, что он ест, он пока спать не лег, крутил то один работающий артефакт, то другой, счастливо над ними вздыхал и замерял все, что только приходило ему в голову.

Я даже засыпал под его фанатичное бормотание. И хотя у меня самого чесались руки проверить проигрыватель, сделать это незаметно не получилось бы, поэтому проверку я решил отложить до отъезда Лихолетова, когда не надо будет бояться, что кто-то зайдет и увидит то, что не нужно.

Утром я встал раньше всех, чтобы пробежаться до места Прокола, потому что хотел набрать травы на просушку.

В этот раз я прошел до конца и по дороге несколько раз вызвал Шипы, но Металла больше не замечал. Зато обнаружил пару кустов Эстреллы Широколистой, которые от входа были незаметны и которые я выкопал вместе с корнями, варварски используя для этого кинжал. Один из кустиков оказался даже с цветами. Но выкапывал я их не для того, чтобы посадить с другой стороны Прокола — растения Изнанки на нашей стороне не приживались. Просто конкретно у этого растения в дело шло все — и листья, и корни, и цветы — но на разные цели.

«Нужно носить с собой маленькую лопаточку», — заметил Песец, который тоже без одобрения отнесся к использованию боевого оружия в таких целях.

А потом я уткнулся в тупик — карман действительно оказался замкнутым и совершенно не населенным. Больше в нем не было ничего интересного, поэтому я набрал пакет лишайника и два пакета долголиста, а потом выбрался наружи и пошел резать крапиву, для чего тащил из лагеря ножницы, перчатки и моток бечевки.

Пучок долголиста окружался крапивой, и уже этот букет завязывался бечевкой. Сторонний наблюдатель обнаружил бы вложение, только закопавшись в букет. Но какой идиот полезет ковырять крапиву?

Разглядывать остальные травки времени не было, я бегом возвратился в лагерь, где добавил очередные веники к тем, что уже сушились со вчерашнего дня. Пакет с лишайником засунул в ларь, с грустью подумав, что места там осталось не так много.

После этого решил, что питаться чем попало плохо, и поставил вариться кашу. И уже потом заглянул в палатку, немного удивленный тем, что оттуда никто до сих пор не вышел, потому что дядя обычно вставал куда раньше.

— Илья, — обрадовался мне Лихолетов, — опускай полог, разговор есть.

Я заинтригованный, нырнул внутрь и перекрыл возможность нас подслушивать.

— Я пытаюсь убедить Олега Васильевича в том, что нельзя работающие артефакты отдавать Волкову.

— У меня договор, — мрачно напомнил дядя.

— По которому вы получите жалкие крохи от того, что могли бы получить, если ваш племянник отложит для вас работающие артефакты, которые вы потом возьмете в уплату. Я знаю, что вы скажете. Гильдейская этика. И вы совершенно правы. Но у меня сердце болит, когда я понимаю, что вам достанется бесполезная ерунда, в то время как у Волкова замечательные целые работающие артефакты будут лежать просто так, без изучения. И даже если он их выставит на продажу, то выкупить мы не сможем. А ведь работающие образцы нам бы очень помогли в деле изучения того, что мы все-таки извлекаем. Илья, скажите же дяде, что он неправ.

— Извините, но я не хотел бы в это вмешиваться.

— Аристарх Петрович, я уже сказал, мое слово нет, — ответил дядя. — И оно не изменится. Репутация под удар попадет моя, и я на этом потеряю куда больше, чем приобрету. И вы тоже.

Сказал он это достаточно твердо для того, чтобы Лихолетов скис и, пробормотав что-то про нежелание несознательных людей рисковать ради науки, вылез из палатки. Выглядел он на редкость расстроенным, так что мне даже захотелось пойти ему на помощь хоть в какой-то мелочи.

— Не вздумай пойти у него на поводу, — правильно понял мою гримасу дядя. — Лихолетов ничего в себе не удержит, рано или поздно попадем под следствие. Поэтому я ничего работающего себе брать не буду, даже не заикайся. Я лучше вообще от артефактов откажусь в этот раз, возьму деньгами, потому что с таким подходом Лихолетова их могут проверить и потом.

— Песец, кстати, говорит, что теоретически один из стазисных ларей можно отремонтировать. Но только в будущем.

— Это вариант, — согласился дядя и вздохнул. — Втравит нас Лихолетов в историю с этими идеями. Одни проблемы с его появлением. Хотя скрывать от него я права не имел.

Как показало будущее, дядя расстраивался не о том. Потому что не успели мы позавтракать под недовольное ворчание его начальства, как приехал Волков, причем на территорию раскопок он входил безо всякой боязни. Возможно потому, что входил не один, а как оказалось, в компании конкурента дяди.

— Олег Васильевич, я расторгаю с вами договор, — громогласно заявил Волков, — потому что у меня есть подозрения, что вы меня обманули и нарочно внесли пункт о выплате премии за работающие артефакты, потому что знали о них.

— Но позвольте, — возмутился