Боже, да. Я бы бежала, пока мои ноги не стерлись бы до костей. Даже тогда, я бы все равно побежала бы.

«Конечно, нет», — отвечаю я, сохраняя спокойный голос.

Он усмехается, смесь веселья и снисходительности. Горячее дыхание обдувает по моему лицу, когда он наклоняется ближе, его грубая борода скребет о раковину моего уха.

«Ты не сможешь, даже если захочешь», — шепчет он. «Ты не сможешь стоять. Твои ноги дрожали бы слишком сильно от того. как сильно я тебя трахаю».

Его слова сопровождаются движением руки по моей спине. Я закрываю глаза, ища в себе силы не дрожать под его прикосновениями. Не убежать от него к чертям и молиться Дьяволице, чтобы он никогда не нашел меня.

«Звучит неплохо, бриллиант? Как ты думаешь, ты вспомнишь Зи после того, как я закончу с тобой?»

Мои глаза открываются, и красное затуманивает мое зрение. На этот раз я дрожу, но только от ярости.

Боже? Ты нужен мне прямо сейчас. Мне нужно, чтобы ты наделил меня любым вудуистским дерьмом. чтобы я не убила этого человека.

Он откидывается назад, его холодный взгляд ищет на моем лице реакцию. Я отворачиваюсь, не в силах сдержать огонь в глазах, и решительно закрываю рот.

Что, блядь, он ожидает, что я на это скажу? Да, педо-мастер, я бы забуду о Зейде и буду думать только о тебе и твоем маленьком, тщедушном члене.

Пошел на хуй отсюда, придурок.

Он издал еще один звук веселья, и я прикусила внутреннюю сторону своей щеки, пока не почувствовала вкус меди. И тогда я кусаю сильнее.

«Ответь мне», — зажимает он.

«Нет», — шепчу я, опустив взгляд, чтобы скрыть ложь. «Я думаю, что будет очень трудно думать о чем-то еще, кроме тебя».

И как сильно я хочу убить тебя.

«Да?» — спрашивает он, его голос дрожит от волнения.

«Да», — пискнула я, когда его рука грубо схватила мою задницу, толкая меня глубже в его широкую грудь. Мои мышцы напрягаются до невозможности, чувствуя как его член впивается в мой живот. Отвращение скручивает мои внутренности, и я клянусь. это будет некая форма справедливости, если я позволю рвоте выплеснуться прямо ему в лицо.

Он двигает бедрами в меня, и как раз в тот момент, когда я достигаю точки срыва, кто-то громко прочищает горло у меня за спиной.

Ксавье отпускает меня, и я делаю несколько шагов прочь, тут же поправляя свое растрепанное платье после его ощупывания. Когда я рискую поднять взгляд, я вижу, что Рио стоящего рядом со мной, со сцепленными за спиной руками и нейтральным выражением на его лица.

«Извините за вторжение», — говорит он, на мгновение склонив голову. «Мне должен сменить повязку на ее спине до начала мероприятия. Сейчас также время вам пора отправляться в красную комнату», — сообщает он, его тон клинический, но приятный.

Ксавье поправляет пиджак, бросая на меня взгляд, который я отказываюсь встретить. Он обжигает мое лицо, когда он в знак признательности вскидывает подбородок и уходит.

Переведя взгляд на Рио, он кивает головой в сторону кухни. который ведет обратно к ванной комнате.

Все еще дрожа, я следую за ним, надеясь, что я не слишком неустойчива и не сверну свои лодыжки на этих каблуках. Франческа, вероятно, сама вскрыла бы мои швы после такой глупой ошибки.

Даже когда мы входим в ванную, мы молчим, и он закрывает дверь за нами. Мои плечи немного расслабляются, когда мы остаемся одни.

Интересно, когда Рио начал чувствовать себя в безопасности?

Но, признаюсь, я благодарна. Он не союзник ни в коем случае, но он наименьший из моих врагов в этом гребаном доме.

«Что это за красная комната?» спрашиваю я.

Рио смотрит на меня. «Комната в задней части дома, полная брезента и пыточных устройств. Уверен, ты можешь догадаться, почему они прозвали ее красной комнатой», — сухо отвечает он.

Я сглатываю. «Они… забирают Фиби и Бетани туда?» спрашиваю я.

«Да. Она используется только для тех, кто не прошел Каллинг».

Моя грудь сжимается, а желудок скручивается. Они делают невыразимые вещи с ними прямо сейчас, и от этого меня чертовски тошнит.

«Повернись», — требует он.

Я сужаю глаза, не ценя то, как он приказывает мне повернуться.

Заметив выражение моего лица, он вздыхает и говорит: «Por favor».

Сжав губы, я поворачиваюсь.

«Зачем ты вообще меня спас?» тихо спрашиваю я, заглядывая через плечо. чтобы увидеть, как он достает аптечку из-под раковины и кладет ее на пожелтевшую столешницу. Я уверена, что во времена своего расцвета они были белыми.

«С чего ты взяла, что я тебя спас?» — спрашивает он, глядя на меня, пока он выкапывает бинты и неоспорин. «Тебе придется поднять свое платье».

Я вздыхаю и делаю, как он просит. Я знаю, как с ним работать, и это не первый раз. раз мне приходилось обнажать свое тело, чтобы он мог поменять повязки. Я поднимаю платье под подмышками, и мне становится грустно от того, насколько десенсибилизированной к обнажению перед мужчинами.

На мне стринги, но это может быть и ничего, учитывая, насколько они обрывочны. Медленно он расстегивает корсет, и с каждой расстегнутой петлей мне становится легче дышать. немного легче. Когда он спадает с моего туловища, я глубоко вдыхаю, блаженство почти болезненное. Мой живот покраснел и побагровел от того, как туго Франческа зашнуровала его.

«Ты должен заново зашнуровать его, знаешь ли», — говорю я ему.

Он ворчит. «Тогда тебе лучше быть милой. Я могу сделать это туже, чем она».

Дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда его пальцы касаются меня, перебирая пока он не зацепил край и не содрал старые бинты с моей кожи.

«Итак, ты собираешься вести себя так, будто необходимость сменить их не была намеренной?»

спрашиваю. «Ты просто поменял их перед вечеринкой». Которая была всего два часа назад.

«Хочешь, чтобы я оставил тебя в следующий раз?» — отвечает он, его тон жесткий и немного нетерпеливый.

«Нет», — шепчу я.

«Тогда прими это как есть и заткнись нахрен».

Я закрываю рот. На этот раз я без проблем выслушала его требования. Независимо от того, хочет ли он признать это, он увидел, что Ксавье становится и вмешался. Что совсем не свойственно торговцу людьми.

Я лучше буду просто благодарен за вторжение, чем допрашивать его, и тогда он никогда больше так не сделает.

Господь, мать его, знает, что это не последний раз, когда мужчина становится слишком ласковым.

И от этого знания у меня мурашки по коже.

Рио