Дальнейшие мои возражения уже потеряли всякий смысл, потому что я улетела. И не обещала вернуться… Ищите меня где-то между седьмым и восьмым небом.

— Да я только пульт от телека заберу, — слышу доносящийся с земли голос отца. С облаков падать оказалось совсем быстро — каких-то полсекунды. А вот отскочить от Давида, когда его руки так и не разомкнулись на моей талии, не вышло даже тогда, когда сразу после папиных слов послышалось тихое мамино ворчание:

— Зачем тебе этот пульт, когда телевизор только в зале?! Ой, дети, извините, что помешали…

С трудом, но всё же удается отлепиться от моего жениха, и я, не глядя на него, шмыгаю в арку из комнаты.

Ника в моей спальне уже лежала в кровати с телефоном в руках, а на ее лице сияла улыбка.

— Как там у Димки дела? — спрашиваю, пытаясь унять своё бешеное сердцебиение. Ясно же, с кем она только что разговаривала.

— Скучает… — счастливо вздыхает подруга. — Говорит, что хочет всё бросить и приехать.

— И что ты об этом думаешь? — я примерно знаю ответ, но хочу убедиться в правильности своих догадок.

— Конечно, я ему не позволю всё бросить! — Ника говорит хоть и уверенно, но в словах чувствуется грусть. — Это его мечта, его цель. Знаешь, — Ника садится на кровати и заговорщически смотрит на меня, — я бы лучше сама бросила институт и уехала к нему!

— Так что тебе мешает? — я понимаю, что сама бы легко решилась бросить всё и на край света уехать за Давидом. Если бы не его спектакль с Татевик, я бы так и сделала и этих шести месяцев разлуки у нас бы не было.

— Он не зовёт… — сникшим голосом отзывается девушка.

— Конечно, не зовёт! Он ведь знает, что ты не согласишься на гражданский брак, вот и уважает тебя, ждёт удобного момента, чтобы сделать официальное предложение.

— А что ему мешает сейчас его сделать?! — ну вот, Ника снова расстроилась. Она встречается с Чацким уже полгода и дальше поцелуев они тоже не заходят, вот она и волнуется, что до сих пор не дождалась обручального кольца.(*почему Димка не спешит с предложением, и как в итоге закончится история Ники, читайте в романе «Чацкий, за тобой карета»)

Ответить подруге я не успеваю, потому что в следующий миг мы слышим стук и замираем. Стучат не в дверь. Что-то ударилось в моё окно…

Когда в темноте комнаты послышался этот звук, мы с Никой сразу же замолчали и притаились.

— Что это? — шепчет мне едва слышно подруга.

— Понятия не имею, — только успеваю произнести, как в стекло снова прилетает мелкий камушек. Похоже, что это вовсе не случайность, а кто-то нарочно бросает их в моё окно.

Крадусь к подоконнику, чтобы посмотреть, что происходит на улице и замираю, увидев знакомую фигуру. Парень в это время наклонился и что-то поднимает с земли.

Не верю своим глазам! Уж от кого никак не ожидала ничего подобного.

— Давид, — шепотом кричу, когда тот выпрямляется, замахиваясь для очередного «хулиганства». Видимо, он не ожидал, что я так быстро покажусь в окне, и поэтому не успел среагировать — камень всё-таки полетел в меня. Это было настолько быстро, что я тоже не смогла увернуться — да и в темноте не особенно видно траекторию полета мелкого кусочка щебенки. — Ааай, — вскрикиваю не столько от боли, сколько от неожиданности.

— Асья, Асья, — запричитал Давид внизу. — Прости, любимая, прости! Я идиот!

Он говорит еще что-то о том, что это была глупая идея, сокрушается, что не додумался написать в мессенджере, а меня вдруг затопило такой волной нежности. Я всегда считала Давида прагматиком, не способным на романтические глупости, а тут он просто сломал все мои стереотипы…

— Давид, со мной всё хорошо, не волнуйся! Я сейчас к тебе выйду.

Нет, я не собираюсь выходить в дверь. Не для того я получила камнем в лоб, чтобы испортить теперь такой момент! Перекидываю ногу через оконную раму, быстро прощаюсь с Никой и сажусь, примеряясь, как лучше спрыгнуть.

Дом у нас одноэтажный, но довольно высокий: метра полтора от окна до асфальта. Прыгать из окон мне пока не приходилось, поэтому сейчас немного волнительно. Ну ладно, не волнительно. Откровенно страшно!

— Я тебя поймаю, — говорит Давид, расставляя раскрытые руки прямо подо мной. Смотрю на него некоторое время, а в голове проносятся мысли…

«Прыгну к нему, даже если не поймает»

«А если поймает, то на край света пойду за ним!»

«Это не просто прыжок из окна, это прыжок в новую жизнь. С ним. Навсегда»

Смело отталкиваюсь и прыгаю.

Поймал…

Эпилог

Давид

Какой всё-таки красивый этот клён! Жёлтые листья, точно вырезанные по причудливому трафарету, медленно падают под лёгкими порывами ветра и раскрашивают собой облупленную скамью во дворе больницы. Сентябрь уже на исходе, а погода стоит невероятно теплая. Видимо, бабье лето пришло…

Бабье лето! Вот уж, действительно, для меня с этого дня наступает не то, что лето — целая бабья жизнь. Звучит комично, и я усмехаюсь в голос. Проходящие мимо медсестры с какими-то баулами в руках, настороженно оборачиваются. Киваю им — мол, всё хорошо.

Да, всё не просто хорошо — всё так, как должно было быть.

Сегодня я стал отцом.

Асю полчаса назад прооперировали. А еще почти сутки до этого она мучалась в схватках. Не вышло у моей девочки самой родить. Кесарево.

У меня звонит телефон.

— Сынок, как Асенька? — взволнованный голос нарушает ту идиллию, которая окутала меня после известия о том, что операция закончилась.

— Поздравляю тебя, бабушка! — спешу успокоить маму, которой мы решили заранее не говорить о том, что поехали в роддом. — У тебя теперь есть внучка — Катюша!

Мы не говорили родственникам, как хотим назвать ребенка, потому что были уверены, что начнутся споры и уговоры назвать иначе. Я знаю, что моя мама хотела бы дать моей дочери армянское имя. Но для меня этот вопрос был закрыт изначально: как захочет назвать Ася — так и будет.

— Катюша, — повторяет за мной после некоторой паузы мама, словно слушая, как оно звучит. — Катенька… Екатерина! Прекрасное имя!

А вот это неожиданно!

— Спасибо, мам…

И это не за похвалу имени. Мама приняла Асю. Я знаю, скольких душевных сил ей это стоило. Она даже с Каринэ впервые за много лет поссорилась — сестра так и не смирилась с