Шрифт:
Закладка:
В период правления в Аргентине генерала Рамона Кастильо местным нацистам жилось вольготно. «Нейтралитет» Кастильо подпитывался германофильскими настроениями в вооруженных силах, уверенностью военной касты в том, что вермахт победит на всех фронтах. Претензии США на установление политико-экономического контроля над Южной Америкой вызывали раздражение аргентинского правящего класса, считавшего, что экспансия США угрожает их жизненным интересам.
Репрессии в стране не уменьшились после переворота 04.06.1943 года, когда к власти пришла «Группа объединенных офицеров» (ГОУ). Новое правительство возглавил генерал Педро Рамирес, «Артур» колесил по городу, встречаясь со своими людьми, которые могли пролить свет на будущий курс правительства ГОУ. Выводы были неутешительными: перемен не ожидается! Это всего лишь новое проявление властных амбиций военной касты. Переворот организован последователями нацизма, фашизма и фалангизма Франко.
В конце февраля 1944 года в Аргентине вновь сменилась власть. У государственного руля встал очередной поклонник нацистов — генерал Эдельмиро Фаррель. Но у него не было выхода. Под давлением США и союзников Аргентине пришлось «вступить в войну» с Германией, которая была объявлена 27.03.1945 года, за несколько недель до падения гитлеровского режима. Германию предупредили, что этот шаг вынужденный и что Аргентина после войны будет оставаться для нацистов надежным убежищем. И в самом деле, со второй половины 40‐х годов в Аргентину стали прибывать по «тайным тропам» сотни нацистов.
Центр снова напомнил «Артуру», что американцы продолжают операцию «Фридман». Они под благовидным предлогом опрашивали всех Фридманов, которые находились в Буэнос-Айресе. Гуверовская операция проводилась с размахом. К ней были подключены оперативные контакты ФБР. Американцы не сомневались, что поиски рано или поздно приведут к резиденту советской разведки в Аргентине.
Иосиф знал о том, что американцы ведут массированный контроль почтового канала. Одно из нью-йоркских писем поступило с признаками проверки специальными химическими реактивами. Но подлинным сигналом тревоги стало письмо от Тересы Проэнсы[27], пришедшее на почтовый ящик Фридмана, который с молодой женой уехал в провинцию Сан-Хуан. Она сообщила о предстоящем приезде в Буэнос-Айрес сотрудника американской разведки и по поручению мексиканской компартии просила организовать ему встречу с аргентинскими товарищами, чтобы обсудить вопросы совместной борьбы с нацистами. Иосиф помнил по работе в Гаване и Мехико эту женщину с мужскими повадками. Как не ломал голову Иосиф, но так и не додумался, от кого именно Тереса могла получить адрес почтового ящика в Буэнос-Айресе. Очевидным было одно: американцы ищут подходы к резидентуре Григулевича. А потом грянули события, поставившие точку на разведывательной работе «Артура» в Аргентине…
В связи с осложнением положения в Аргентине «Артур» запросил Центр на переезд в Монтевидео. Разрешение было получено быстро: в Москве понимали опасность создавшейся ситуации. Иосиф приехал в порт и поднялся на борт «Сьюдад Монтевидео». Сирена оповестила об отходе судна. Тут Иосиф вспомнил об отце, которого так и не повидал перед отъездом.
Утром пароход причалил к пристани, неподалеку от которой высилась башня уругвайской таможни. Двери в Аргентину для «Артура», советского разведчика-нелегала, захлопнулись навсегда…
В Уругвае Иосиф поспешил встретиться со своими верными друзьями, чтобы узнать от них об истинном внутреннем и международном положении Уругвая. Контрразведывательный режим в стране стал значительно мягче. Все понимали, что до разгрома гитлеровской Германии оставались считаные месяцы. Среди испанской эмиграции царило праздничное настроение: казалось, на далекой родине вот-вот вспыхнет восстание, ненавистный Франко падет, и республиканцы смогут вернуться домой. В этой ситуации Иосиф решил немедленно поговорить с тов. Рябовым из советского посольства.
С Рябовым (псевдоним «Рене») Григулевич познакомился в мае 1944 года. После некоторых уточнений из Москвы Рябову сообщили условия связи с нелегальным резидентом. Через неделю встреча двух тридцатилетних разведчиков — легального и нелегального — состоялась. Рябов представлял Центр и потому выступал по отношению к «Артуру» в качестве начальника.
В прошлом Валентин Рябов работал в Эстонии (1939–1940), потом в Дании (первые месяцы 1941года), участвовал в обороне Москвы, затем несколько лет работал в центральном аппарате внешней разведки. О своей командировке в Уругвай узнал за считаные дни до отъезда, и пришлось собираться в пожарном порядке. В резидентуре был всего один сотрудник — это сам резидент.
Первые три месяца, когда посольство временно располагалось в «Пар-отеле», консульская нагрузка была терпимой. Но когда посольство было расквартировано на бульваре Испании, жизнь резидента «Рене» стала кошмаром. Нескончаемые очереди соотечественников, жаждущих вернуться на родину. Это русские, белоруссы, украинцы, другие братья-славяне, имеющие право на получение советского паспорта.
Посол Орлов выслушивал просьбы Рябова о выделении помощника, разводил руками и говорил:
— Народу нет. Поэтому терпи, батенька Валентин Васильевич, терпи и радуйся общему патриотическому подъему. Во имя Победы Красной армии мы готовы работать один за троих…
Подтвердив личность «Артура», Центр прислал подробный вопросник. В Москве должны были знать о проделанной «Артуром» работе, агентурном аппарате, его информационных возможностях, как обстоят дела по поддержанию режима конспирации и безопасности в разведывательной сети.
Изо дня в день Иосиф писал и писал, восстанавливая шаг за шагом этапы своей разведработы в Южной Америке. Иногда ему самому казалось, что все это совершил другой человек. По большому счету он переиграл немецких, английских и американских разведчиков. Оставаясь в тени, он знал почти все об их деятельности на континенте.
С первых встреч между «Артуром» и «Рене» установились товарищеские отношения. Резидент «Рене» сам был завален работой по горло и хорошо понимал, какие неимоверные нагрузки пришлось перенести «Артуру» за минувшие годы. При такой усталости, и физической, и душевной, не всегда объективная критика из Москвы воспринималась Иосифом болезненно. Но, несмотря ни на что, он без колебаний брался за трудновыполнимые дела, продумывая эффективные и оригинальные варианты их исполнения.
Рябов мог бы описать суть характера Григулевича одним словом — пассионарный, то есть пламенный, болеющий за дело, идущий вперед, несмотря ни на что.
По просьбе «Рене» Иосиф написал аналитический обзор на тему «Аргентина как центр международных противоречий в Южной Америке». Когда Рябов прочитал исследование, он пришел в восторг. Это же готовая книга! Материал книги получился документированным, актуальным и увлекательным. У «Рене» не было сомнений: со временем Иосиф может стать крупным ученым.
Узнав о предстоящем приезде в Монтевидео «инспектора» из Москвы, «Рене» вздохнул с облегчением. Ему надоело отбиваться в одиночку от нареканий Центра. «Артуру» будет полезно из первых рук узнать о новых требованиях руководства разведки по решению разведывательных задач.
«Тагор» — Иосиф Львович Коген, 34 года, опытный сотрудник разведки прибыл в инспекционную поездку по странам Латинской Америки.
Иосиф Львович встречался с «Артуром» на явочной квартире, содержателем которой был итальянец по имени Марчелло. На данной квартире представитель Центра проводил встречи также с основными помощниками «Артура». Из Чили были вызваны «Алекс»,
