кухню воду пить, – объяснил ей я. – Там учует запах съестного, ей сразу плохо станет, комок к горлу подойдет. Тут вся еда в мусорку и полетит. Моя соседка коротка на расправу что с харчами, что людьми. Потому с ней никто ужиться и не может. В смысле, ни один мужчина. Месяц максимум, потом сбегают.

– Ух, какая! – признала девушка. – Ты мне ее потом покажи обязательно. Я сама такой всегда хотела быть – сильной и независимой. Но для этого нужно много денег. А чтобы они появились, надо быть или сильно талантливой и пробивной, или очень покладистой. Талантами меня бог не наградил, пришлось пойти по второму пути.

– И он тебя довел до той точки, за которой деньги вообще не нужны, – логично подытожил я ее размышления, ища в записной книжке смартфона телефон Нифонтова. – А, вот он.

– Слушаю, – прозвучал в трубке через несколько секунд голос сотрудника отдела 15-К. – Алло?

– Доброе утро, Николай!

– У кого-то давно уже день, – холодно ответил оперативник. – Так что вам я могу только позавидовать.

Он меня узнал, не сомневаюсь в этом ни на секунду, но отчего-то решил сделать вид, что это не так. Ладно, мне и подыграть нетрудно.

– Николай, с каких это пор мы сошли на «вы»? – добавив чуть обиды в голос, осведомился у него я. – Вроде огонь и воду прошли, причем в самом прямом смысле, какие между нами могут быть церемонии?

– Александр? – уточнил Нифонтов, причем в его голосе послышалась настолько искренняя радость, что я чуть не поверил в то, что все на самом деле обстоит именно так. – Смолин? Ты? Да ладно! Откуда звонишь? Вернулся в Москву, или все еще по заграницам мотаешься?

Точно узнал. Более того, он ждал моего звонка. Хорошо у них информаторы работают, на совесть.

– Вернулся! – задорно гаркнул в трубку я. – Соскучился по дому, по городу, по вам, моим друзьям. Вот чутка акклиматизировался, кое-какие личные дела, за два года накопившиеся, растряс и сразу тебя набрал. Чай, не чужие же люди.

– Не чужие, не чужие, – подтвердил Нифонтов. – Ах, ежики курносые, до чего ж я рад тебя слышать! Жень! Знаешь, кто звонит? Сашка Смолин!

Мезенцева, к которой, несомненно, он обращался, судя по всему, была не слишком рядом, но тем не менее ее «Живой еще? Жаль. Привет можешь не передавать» я все же расслышал. Надо же, какая она злопамятная, а? Ну, не получилось у нас тогда ничего. И что теперь, всю жизнь на меня дуться? Тем более такими словами разбрасываться.

Вот хорошо, что я не злопамятный. Ну, или не сильно такой.

– Женька рада, – кхекнув, сообщил мне Николай чуть смущенно. – Рукой машет.

– Изображая, как на моей шее петля затягивается? – рассмеялся я. – Да ладно, не заморачивайся. Все понимаю. Да и хорошо, что она такой же, как была, осталась. А то, ты знаешь, вроде бы всего два года прошло, а многое изменилось. И город, и вообще… Не то чтобы как на другую планету приехал, но тем не менее.

– Город – да, что ни день, то меняется, есть такое. Только вроде красненькой брусчаткой бульвары замостили, глядь – а сегодня ее уже на серенькую меняют.

– А что Виктория? – спросил я неожиданно для себя самого. Вроде бы не собирался, а вот выскочил этот вопрос откуда-то из моего нутра. – Все у нее хорошо?

– Даже если бы все обстояло плохо, она никогда никому про это не стала бы рассказывать, – не без иронии в голосе ответил мне Николай. – Думаю, ты в достаточной мере ее изучил, чтобы это понять.

– Тоже верно, – я уже жалел, что задал столь поспешный и ненужный вопрос. – Слушай, у меня есть предложение, поражающее своей новизной и оригинальностью. Как насчет пересечься и поболтать немного? Заодно ты пообедаешь, а я, бездельник эдакий, позавтракаю. Ну, найдешь время для старого приятеля? Плачу я! Не скажу, что сильно разбогател за прошедшее время, но на какое-нибудь неплохое место с претензией на высокую кухню у меня хватит.

– Да ну ее на фиг, высокую кухню, – отказался Нифонтов. – Там порции такие, что их цыпленку не хватит, да еще и по меню не поймешь, чего вообще заказываешь. Про нисуаз, блин, какой-нибудь там понапишут, а ты гадай, что он такое. Думаешь, что мясо, а оказывается, салат.

– Не вопрос, – даже не стал спорить я. – У вас на Сухаревке есть отличная чебуречная, ей лет сто, если не больше. Мне про нее рассказывали еще в те времена, когда я в банке служил, очень хвалили. Мол, гастрономическая достопримечательность. Пошли туда похаваем.

– Есть предложение получше. Я сейчас выдвигаюсь на «Парк культуры», у меня там встреча на час дня назначена. И угадай, где именно?

– У Абрагима, – сообразил я.

– Верно. Подъезжай к двум, думаю, я к тому времени освобожусь. И да, посидим, поедим, выпьем пивка, потрещим по-свойски, по-нашему.

– Идет, – согласился я. – К двум буду как штык! И передай Мезенцевой, что я по ней все эти годы скучал невероятно. И даже видел ее во снах с неприличным содержанием.

– Уверен, что стоит сказанное ей передавать? – с сомнением произнес оперативник. – Нет, мне-то хоть бы хны, но ты, я так понимаю, в город не на пару дней приехал? Не на побывку? Она же не простит.

– Да? – я помолчал. – Тогда не стоит. Прибережем сии нежные слова для более подходящего момента.

Я положил телефон на стол и потянулся. Еще один интересный день начался. Пусть голодно, зато многообещающе!

Да и вообще, мне бы, по идее, печалиться надо, что нынче ночью я себе на шею хомут повесил, а настроение, наоборот, отчего-то отличное. И я догадываюсь отчего. Отучился я за эти годы жить размеренно. Нет-нет, я всякий раз брюзжу, когда на мою голову сыплются какие-то проблемы или неприятности, но на самом деле мне куда хуже, когда вообще ничего не происходит, когда вокруг меня тишь да гладь.

Не исключено, что я ту подцепил хворь, которую в Европе называют «адреналиновым голоданием». Но лично мне хочется думать, что таким образом я пытаюсь сохранить в себе часть качеств, которые