стало письмо Весселю, в котором он попросил своего бывшего коллегу передать Бауну, что если тот действительно задумал основать шпионское ведомство, то он, Гелен, готов работать под его началом. Гелен отлично понимал, что Баун не годится ему и в подметки, и стоит ему только обосноваться в новоиспеченном ведомстве, как Баун вскоре отойдет на второй план.

Зиберт, с подачи генерала Стронга, хотел как можно скорее привести армейское разведуправление, что называется, «в состояние боевой готовности». События весны 1946 года в Европе разворачивались таким образом, что дрязги в Вашингтоне отступили на второй план. Советская армия оккупировала практически всю Восточную и Юго-Восточную Европу за исключением Греции, и на этой территории шла инспирированная коммунистами необъявленная гражданская война. Линия нового советского фронта проходила всего в сотне миль западнее Берлина. Подмяв под себя пол-Европы, Сталин наводнил оккупационные зоны западных союзников полчищами тайных агентов и «красных» агитаторов.

И пока в Вашингтоне вели разговоры о том, что пора вывести из Европы американские войска, Сталин заявил на параде в честь годовщины победы над Германией следующее: «Мы видим настроения капиталистических реакционеров в Лондоне и Вашингтоне, которые вынашивают планы войны против нашей социалистической Родины. Требуется постоянная бдительность, чтобы сохранить мощь наших Вооруженных сил, которым еще, может быть, предстоит отражать новую империалистическую агрессию».

Первая советская разведсеть в Германии

Большая часть мероприятий по сохранению бдительности легла на плечи Николая Ивановича Мельникова, разведчика с многолетним стажем. Он возглавлял в США пресловутый «Амторг», когда русские занимались шпионажем против Америки под прикрытием торгового представительства. Мельников, теперь уже в чине генерал-майора, координировал деятельность репарационных групп, которые выезжали в западные оккупационные зоны Германии за причитающейся СССР частью промышленного оборудования. Россия уже вывезла все, что могла, из своей зоны, но, согласно Потсдамскому соглашению, имела право на 10–15 % промышленного потенциала других зон, в зависимости от отрасли. Репарационные группы были многочисленны и отнюдь не только потому, что Москва желала загрести себе побольше немецких станков. Они также служили отличным прикрытием для шпионажа против западных союзников.

В то же самое время МГБ (будущий КГБ) во главе с Лаврентием Берией приступило к организации службы «внутренней безопасности» в советской оккупационной зоне Германии. В Восточный Берлин нагрянуло целое полчище эмгебистов: официально — для борьбы с бывшими нацистскими преступниками, а на самом деле — для создания обширной шпионской сети. Во главе этого полчища тайных агентов стоял генерал Иван Серов — в 1953 году, после ареста Берии, он возглавит МГБ. Заместителями Серова в Берлине были тридцатипятилетний Владимир Семенов, специалист по пропагандистской и диверсионной деятельности, и полковник Игорь Тюльпанов из ГРУ. Тюльпанова сопровождала свита самых разных спецов, в том числе советники по вооружениям и даже физики-атомщики.

Этих экспертов включали в состав всех «технических репарационных комиссий», которые выезжали в британскую, французскую и американскую зоны. Там им предоставлялась возможность инспектировать немецкие фабрики и исследовательские лаборатории, однако многих из них почему-то в большей степени интересовали военные базы и аэродромы западных союзников. В обязанности советских делегаций входила также вербовка информаторов, организация подпольных радиостанций, передатчики которых были настроены на волну штаб-квартиры МГБ в берлинском районе Карлсхорст. Лишь в 1949 году союзники закрыли въезд в свои зоны столь «универсальным» репарационным группам. Однако вплоть до того момента эти «специалисты» занимались шпионской деятельностью практически беспрепятственно.

Ни американцы, ни англичане не имели адекватных средств для ведения эффективного контршпионажа. В английской контрразведке практически не было специально подготовленных офицеров, а американская кон-стебльская служба во главе с генералом Макнарни едва справлялась с поддержанием правопорядка среди гражданского населения Германии — ведь по стране бродили миллионы людей, оставшихся без средств к существованию и крыши над головой. Прежде чем была создана эффективная служба контрразведки, прошло еще около двух лет.

Британская контрразведка в Германии действовала куда успешнее. Это была небольшая команда опытных офицеров разведслужбы под командованием бригадира Дика Голдсмита Уайта, который после ряда успешных операций перешел из МИ-5 в объединенный англо-американский штаб. Впоследствии Уайт возглавил «Сикрет Интеллидженс Сервис».

В нескольких случаях советских шпионов удалось поймать с поличным, как, например, это произошло с агентами МГБ Шулкиным и Седовым. Раньше начальство в подобных случаях обычно заявляло, что впервые слышит о таких людях. На сей раз нота военного коменданта генерал-майора Котикова продемонстрировала иную крайность. В ней союзники обвинялись в попытках «склонить двух советских офицеров к измене с целью шпионажа против СССР в пользу американской и британской разведки». Все это указывало на то, насколько ухудшились отношения между обеими Германиями, а также между мировыми державами, поделившими между собой некогда единую страну. Наступила эпоха новых, невидимых битв холодной войны, и американцы оказались к ней практически неготовыми. А время поджимало, и положение армейской контрразведки США в Германии все больше осложнялось. Зиберт, с нетерпением наблюдавший за тем, как идут дела в «Голубом доме», в который раз поинтересовался: когда же Баун будет готов задействовать своих агентов?

Но Гелен уже перехватил инициативу в свои руки и больше не собирался ее упускать. В Вашингтоне, с превеликим запозданием, наконец-то разродились суперпланом, и это имело непосредственное отношение к Гелену.

Президент Трумэн вскоре почувствовал последствия своего скоропалительного решения распустить УСС. Плоды этой поспешности начали давать о себе знать и в Белом доме. Его хозяин жаловался, что ему на стол «ложатся самые противоречивые отчеты от разных служб», отчего он сам вконец устал, запутался и, главное, не имел достоверной информации и не знал, кому верить. Трумэн начал понимать то, что все политики раньше или позже начинают осознавать, придя к власти, за исключением, пожалуй, одного Гитлера, которому это стоило жизни. Принятие решений, если правительство хочет быть эффективным, основывается на качественной, достоверной информации — точной, ясной и в количестве, необходимом для принятия соответствующего решения. Централизованная разведка отвечает этим требованиям. От плохо организованной, наоборот, весьма мало пользы. Ну а так как единой разведслужбой Америка не располагала, то кому же заниматься сводным анализом разведданных и представлять их президенту в четкой, ясной и понятной форме? Хотя и с опозданием, но Трумэн понял свой промах. Он заявил, что ему «как можно скорее требуется человек или группа людей, которые помогут ему разобраться в этих бумажках».

В январе 1946 года Трумэн издал приказ о создании Центральной разведывательной группы. Разумеется, она лишь весьма отдаленно напоминала то, что предлагал Донован в своем плане, хотя он все-таки был взят за основу. Первым делом под началом адмирала Лейхи было создано Национальное разведывательное управление (НРУ). В ту пору Лейхи стукнул уже семьдесят