Шрифт:
Закладка:
Тварь, прикованная к столбу, была обезьяной, но такой, какая и в кошмарах не пригрезится. Густой и короткий серый мех отливал серебром в лунном свете. Тварь выглядела гигантской, даром что сидела на корточках. Распрямившись на своих кривых ногах, она стала бы ростом с человека, но была много шире и толще. Ее цепкие пальцы были увенчаны когтями, но не плоскими и тупыми, присущими антропоидам, а ужасными, острыми, точно кинжалы, — когтями огромного плотоядного животного. Мордой чудовище напоминало гориллу: низкие брови, раздутые ноздри, скошенный подбородок. Когда тварь рычала, ее широкий плоский нос морщился, как у гигантской кошки, а рот-пещера открывал саблевидные клыки — неоспоримый признак хищника. Это был Земба — существо, священное для обитателей Большого Зимбабве, — чудовищное создание, нарушающее законы природы: плотоядный примат. Многие люди смеялись над рассказами о нем — охотники, натуралисты и торговцы.
Но теперь Мак-Грат знал: такие существа на самом деле жили в Большом Зимбабве, где им поклонялись, ибо первобытные народы привыкли чтить чудовищную силу и страшиться ее гнева. Существа эти чудом уцелели с доисторической эпохи — с той поры, когда эволюция еще экспериментировала со множеством видов. Звериное ужасное прошлое, из которого человечество мучительно выползало тысячи и тысячи лет, отчетливо проступало в чертах этой твари, которой надлежало кануть в пыль забвения вместе с гигантскими ящерами, мастодонтами и саблезубыми тиграми.
Тварь казалась намного тяжелее любого современного зверя — она была создана по лекалам иной эпохи, когда вещи отливались в более могучих формах. Мак-Грат задавался резонным вопросом: сможет ли выстрел из револьвера причинить хоть какой-нибудь вред этому чудовищу? Боже, с помощью каких тайных зловещих сил Джону де Эльбору удалось привести этого зимбабвийского зверя в здешний край сосновых лесов?!
Теперь на поляне что-то происходило — об этом возвестил зверь, который снова и снова вскидывал голову вверх, отчего его цепь звенела.
Из тени деревьев вышла шеренга чернокожих женщин и мужчин. Все они были молоды и наги, если не считать плащей из обезьяньих шкур и перьев попугая на плечах. (Без сомнения, эти обрядовые наряды сюда привез Джон де Эльбор.) Негры выстроились полукругом на безопасном расстоянии от прикованного животного, встали на колени и склонили перед ним головы до земли. Они повторили это трижды. Затем они снова встали, выстроились в две шеренги, мужчины против женщин, и начали танцевать, если можно назвать это танцем. На самом деле их ноги едва двигались, зато все остальные части тела находились в постоянном движении — крутились, дергались и извивались. Их неторопливые движения не имели ничего общего с танцами вуду, которые знал Мак-Грат. Этот танец был возмутительно архаичным, более дегенеративным и животным, он облекал в набор движений незамутненную варварскую страсть.
Танцоры не шумели, как и остальные культисты, согнувшиеся в три погибели вокруг поляны. Обезьяна, явно разгневанная постоянным мельтешением тел, приподняла голову и издала в ночи тот ужасающий визг, какой Мак-Грат слышал до этого дня лишь однажды в холмах, окаймляющих Большой Зимбабве. Животное натянуло конец тяжелой цепи. Оно билось в гневе и скалило клыки. Танцоры разбежались, как будто их подхватил сильный порыв ветра. Чернота брызнула во все стороны — и Мак-Грат выскочил из своего укрытия… и едва успел подавить крик.
Из глубоких теней появилась фигура, сияющая золотисто-коричневым, что выделяло ее на фоне угольно-черных тел вокруг. Это был Джон де Эльбор в накидке из ярких перьев на голое тело, коронованный золотым венцом — украшение выглядело так, будто его ковали в самóй древней Атлантиде. Он опирался на золотой посох — скипетр верховного жречества в Большом Зимбабве.
Позади него появилась шокирующая своей белизной фигура — и лес, залитый светом луны, расплылся перед глазами Мак-Грата.
Констанс, явно чем-то опоенная или введенная в транс, вышагивала следом за мулатом поступью лунатика. Она не подозревала, похоже, ни об опасности, в которой находилась, ни о том, что ее раздели донага. Вокруг ее бледной шеи была обвязана веревка, другой конец которой находился в руке у Джона де Эльбора: он волок девушку к зверю, беснующемуся в центре поляны. Лицо мулата глянцево блестело в лунном свете, заливающем поляну тонким слоем расплавленного серебра; пот каплями выступал из пор по всему его телу. Глаза де Эльбора сверкали в ужасе — но и в безжалостной решимости. Мак-Грат вмиг уразумел, что мулат потерпел-таки неудачу и что теперь, дабы оправдаться в глазах своей подозрительной паствы, он лично ведет девушку к кровавому месту жертвоприношения.
Ни звука не доносилось со стороны собравшихся, дикари лишь с шипением втягивали воздух сквозь зубы. Шеренга черных тел раскачивалась в такт, будто тростник на ветру.
Огромная обезьяна вскочила. Ее звериные грубые черты подобрались в сморщенную слюнявую маску. Она выла от ужасного желания, скаля крупные клыки, уже жаждавшие вонзиться в мягкую белую плоть девушки и испить ее крови. Монстр потянул за цепь, и прочно вкопанный столб накренился. Мак-Грат замер в кустах, парализованный ужасом. Джон де Эльбор тем временем встал позади ничего не соображающей Констанс и толкнул ее прямо в когтистые лапы твари.
Мак-Грат инстинктивно рванулся вперед, сжимая в руке револьвер. Когда он выстрелил, обезьяна злобно взвизгнула, затем отпрянула и обхватила уродливую голову широкими ладонями.
На мгновение негры замерли, широко раскрыв глаза; их белки сверкали в лунном свете. Прежде чем хоть один из них успел пошевелиться, обезьяна с окровавленным черепом развернулась, обеими руками схватила цепь — и разорвала ее с такой легкостью, будто тяжелые звенья были сделаны из бумаги.
Парализованный ужасом Джон де Эльбор оказался прямо на пути раззадоренного животного. Земба бросился на мулата и подмял под себя. Бритвенно-острые когти вспороли ему живот, раскидали по сторонам внутренности. Один удар тяжелой лапы — и голова де Эльбора растеклась в багровую кашу.
В ярости монстр набросился на тех, кто ему поклонялся. Он полосовал их черные тела, рвал их на части, давил с осатанелым кличем. Негры отчаянно кричали, оступались, бежали прямо по головам тех, кто не успевал спастись. Мужчины и женщины падали под ударами кинжальных когтей Зембы, его безжалостные челюсти крушили тут и там негритянские кости. Это было обагренное кровью зрелище из первобытных времен — слепое побоище с обезумевшей зверюгой в самом его сердце. Кровь и мозговое вещество залили землю, по всей поляне были разбросаны черные
