- Ваше стремление могу только приветствовать. Но насколько я понимаю, этому мешает ряд конструктивных недоработок. И по надежности, и по условиям работы для водителя белорусские трактора еще значительно уступают западным аналогам. Да и моторесурс их меньше.

- Это все так, - согласился со мной Слюньков. И замялся. - Понимаете: если бы наша продукция имела Знак качества, нам бы легче было позиционировать себя на зарубежных рынках. Повышался бы и престиж республики. В ЦК партии тоже так считают.

В стремлении ворваться в элиту тракторостроителей, как говорится, экспресс-методом, я Слюнькова не поддержал. Но не мытьем, так катаньем он все-таки добился своего.

Я считаю, что нынешнее отставание нашей продукции от западной не в последнюю очередь объясняется и тем, что мы стараемся облегчить себе жизнь. Ссылаясь на отсутствие технологий, недостаток материальных средств, штампуем изделия, которые по своим потребительским качествам и в подметки не годятся зарубежным. Заваливаем склады неликвидом и затем заставляем торговлю чуть ли не в принудительном порядке распродавать его. Приходится иногда бывать в магазинах. Покупателя не обманешь. Он определяет качество товара лучше самого взыскательного контролера ОТК.

Добившись своего, Слюньков поставил перед собой новую цель. То тот, то другой руководитель, словно невзначай, стали намекать мне, что пора бы Слюнькова куда-нибудь двигать. Не вечно же, мол, ему сидеть в директорах завода! Такого стремления подняться вверх по карьерной лестнице у других руководителей я не встречал. Уверен, что по своим деловым качествам Слюньков и без подталкивания добился бы того положения, которое, в конце концов, занял. Но ему хотелось быстрее! Может быть, в этом он опережал свое время. Сейчас это норма. Об этом я вспомнил, когда уходил из горкома партии. Поинтересовался у второго секретаря ЦК КПБ Аксенова:

- Кого прочите на мое место?

- Новикова, заведующего отделом промышленности обкома партии.

Новикова я знал. Он был неплохим специалистом, добросовестно выполнял свои служебные обязанности. Но в решающие моменты, когда надо проявить не только знания, но и волю, ему не хватало напористости, чего было в избытке у Слюнькова. Свои сомнения я высказал Аксенову. И добавил:

- Мне кажется, с обязанностями первого секретаря горкома партии лучше бы справился член бюро горкома Слюньков.

Сказал и забыл. Машеров моим мнением на этот счет не интересовался. Как я понял позже - потому что уже знал его от Аксенова. И Николай Никитович Слюньков возглавил минскую городскую партийную организацию. Жалею ли, что частично помог ему в этом? Нет. Но то, что он всегда сам инициировал свой карьерный рост, в моих глазах обедняло его как личность. И переход в Госплан СССР, первым заместителем Байбакова, и возвращение в Белоруссию Первым секретарем ЦК КПБ отчасти тоже состоялись по желанию самого Слюнькова.

Впрочем, для объективности хочу сказать: Николай Никитович Слюньков был сильным руководителем партийной организации Белоруссии, немало сделал для развития экономики республики. Ему не мешало то, что партийная бюрократия за глаза называла его Директором Республики. Он бывал достаточно резок с теми руководителями, в том числе и партийными, которые, по его мнению, плохо владели ситуацией на вверенном участке работы, и был беспощаден к ним.

В пору моей работы в дорожной отрасли, пригласили его посмотреть на работу немецкого бетоноукладчика, специально предназначенного для устройства местных дорог. Сделали несколько километров дороги, недалеко от Столбцов, от «олимпийки» до ближайшей деревни, с заходом в нее. Слюнькову работа укладчика понравилась, особенно дорога, проходящая по деревне. Он стал общаться с местными жителями, выяснять их мнение по качеству дороги. В это время к нам подошла достаточно пожилая женщина и стала спрашивать, кто в нашей группе главный. Все, естественно, показали на Николая Никитовича. Она подошла к нему и со слезами на глазах запричитала: «Ой, какие вы молодцы, прямо к дому такую хорошую дорогу сделали. Дай я тебя за это расцелую!» Дело было сделано, с его помощью были закуплены за рубежом шесть современных бетоноукладчиков, по одному на область, и мы смогли заняться строительством дорог внутрихозяйственного значения, до чего раньше руки не доходили, да и не было такой возможности.

По инициативе Слюнькова предприятия машино- и приборостроения наладили выпуск широкого ассортимента товаров народного потребления, что позволило смягчить их дефицит, а выпуск промышленной продукции вырос на 27 процентов, что и привело к избранию его на пост секретаря ЦК КПСС и члена Политбюро.

***

1953 год в «пятилетке восстановления народного хозяйства» оказался самым результативным. Было закончено строительство Главпочтамта (архитекторы Духан и Король), здания театрального института (архитектор Шапиро), ЦК ЛКСМБ, Сталинского райкома партии, реконструировано Суворовское училище, введены в эксплуатацию второй участок троллейбусного маршрута, авторемонтный завод. С конвейера МТЗ сошел первый колесный трактор. Жилой фонд города увеличился на 520 тысяч квадратных метров. Открыты 4 средние школы со стадионами и спортивными залами. Продолжалось возведение Минского радиоцентра, полиграфического комбината, административных зданий обкома и горкома (архитектор Воинов) …Уже мало что напоминало в городе о военных разрушениях. Многочисленные зарубежные делегации, приезжавшие в Минск, искренне восхищались темпами восстановительных работ.

О том, как Круглая площадь стала площадью Победы

Приближалось первое десятилетие со дня освобождения Минска от немецко-фашистских захватчиков. Решили отметить его торжественно. В ознаменование подвига белорусского народа на Круглой площади сооружался величественный памятник Победы.

Немногие знают, что нынешняя площадь Победы должна была размещаться на более высокой точке города - на пересечении проспекта с Долгобродской улицей. Стоявшие здесь в 1930-е годы хилые деревянные домики строительству не помешали бы. Но рядом находилось кладбище со старинным костелом, а дальше начиналось Комаровское болото. Пришлось опустить площадь в низину.

Первые наброски будущего монумента Победы, еще не будучи уверенным, что они когда-нибудь пригодятся, архитектор Георгий Заборский сделал в 1942 году, находясь в госпитале на Урале. Бумаги под рукой не оказалось - чертил прямо на бинтах.

В 1950 году был объявлен всесоюзный конкурс. В нем участвовали более семидесяти архитекторов, в том числе многие именитые зодчие из Москвы, Ленинграда. Победил проект Георгия Заборского и Владимира Короля. Для составления окончательного проекта памятника-монумента был объявлен еще один, закрытый конкурс. К участию в нем были допущены:

- академик И.В. Желтовский (Москва);

- архитекторы-художники Г.В. Заборский, В.А. Король, с привлечением скульптора по их усмотрению (Минск);

- архитекторы Г.Д. Константиновский, В.А. Свирский. M.П. Бубнов и скульпторы В.В. Беленков, Ю.П. Поммер (Москва);

- архитекторы И.К. Руденко, Г.М. Бенедиктов, А.У. Хегай и скульптор А.О. Бембель (Минск);

- архитекторы Г.А. Захаров и