— Артём?! — потрясённо выдыхаю я.

Глава пятьдесят шестая

Артём долго читает и перечитывает заметку.

— Ты знал, что она принимала наркоту? — спрашиваю я. — Поэтому она была такая злая и агрессивная?

— Я знал, что она что-то пила, но думал, это витамины какие-то. — Вид у Артёма довольно жалкий.

— На месте Задарновского вполне мог оказаться ты! Если бы вы с любовницей поехали в Эмираты ещё летом. О, а представь, она засунула бы свои таблетки в твой чемодан? Сидел бы ты сейчас в тюрячке! Кто бы тебе передачки таскал? — Аня не может упустить возможность поиздеваться над Артёмом. — Стирал бы ты сейчас свои труселя в раковине и мечтал, чтобы на ужин была хотя бы перловка, а не верблюжий горб!

— Чегооо, верблюжий горб? — я не могу сдержать смех.

— В подливе из ослиного молока, ага, — Аня складывает руки на груди, стараясь не прыснуть.

— С посыпкой из скорпионов! — подаёт голос Сашка. — На десерт… а в арабской тюрьме бывает десерт? Вообще, бывает в тюрьме десерт? Короче, на десерт — понюхать подмышку соседа!

— Фуу, гадость! — кривимся мы с Анькой.

Артём то ли пытается подавить рвотный позыв, то ли посмеяться вместе с нами.

— А если серьёзно, то что будет дальше с Задарновским? — спрашивает Аня.

— Это большой удар по репутации, — задумчиво произносит Артём. — И партнёры в бюро не захотят, чтобы он был как-то связан с компанией. Ассоциации с уголовщиной не придутся им по вкусу. Скорее всего, отстранят. Отправят на почётную пенсию и уберут его фамилию из названия.

— Подожди, но ведь это Задарновский создал бюро! Разве его можно отстранить?

Артём пожимает плечами.

— Они сделают всё, чтобы не потерять прибыль.

— А Ирина?

— Мне сложно судить. У него были хорошие знакомые во власти, но если его выкинут из компании, вряд ли удастся воспользоваться связями.

— То есть, Ирине всё-таки придётся посидеть в дубайской тюрьме? — мне как-то даже жалко её. Настолько глупая, что решила провезти наркотики в чужую страну! Как же она еще не влипла в другую историю до этого?

— Ну, она же так мечтала поселиться в Эмиратах! Вот, арабский выучит, запишет потом в своё резюме. — Разводит руками Аня. — Давай, Нилов, хоть открытку-то отправь своей бывшей. Письмо напиши. И не забудь внутрь пустой конверт сунуть!

— Всё, хватит, Анют. Не будем так злорадствовать. Всё-таки, в чужой стране в тюрьме оказаться — никому не пожелаешь, — беру я подругу за локоть.

— Ладно, хорошо. Заодно я ей могу сказать «спасибо». Вывела на чистую воду нашего Тёмочку. Ты меня прости, Надейка, но мой брат подходит тебе лучше, чем Его Величество. — Аня скрещивает руки на груди, поджимает губы и качает головой. — Пусть я буду жестокой, но это горькая правда.

Я смотрю на Артёма, что сидит сейчас рядом с Сашкой словно оплёванный.

Хочу найти какие-то слова, чтобы возразить Ане, как-то поддержать Артёма. Мы прожили вместе шесть лет, а близко знакомы и вовсе девять. Сколько всего было между нами разного, чего я никогда не согласилась бы забыть! Пусть мы с ним не совпадали эмоционально, да и физически, как выяснилось, тоже. Благодаря Артёму, у меня есть Тимофей. Да даже наша артель — и она создавалась, как стремление бросить ему вызов! Глядя на Нилова, мы вдохновлялись на наши успехи, прогрызали себе путь наверх, наплевав на условности и установленные порядки.

Если бы он не ранил меня так больно, я бы не научилась держать удар. Не научилась бы отстаивать своё мнение. Не поняла бы, что мои желания, мои мечты так же важны, как и его.

И я бы так и не узнала Максима.

— Тёма. — Вздохнув, поднимаюсь с места и иду к бывшему мужу. Присаживаюсь напротив него на краешек Сашкиного стола. — Ты почти разрушил меня своим предательством. Если бы не мои друзья, Тимофей, Макс, — показываю рукой на притихших Аню и Сашку, — не знаю, как бы я выжила. Но я поняла кое-что. Причиняя боль другому человеку, ты в первую очередь наносишь рану себе. И она будет отравлять твоё существование. А я не хочу, чтобы моя обида отравляла меня и тебя. Я прощаю тебя, Артём. Не держу зла.

— Надин! — Артём хватает меня за руку. — Это значит, ты можешь вернуться ко мне?

— Нет, Тём. Я влюблена и мне ещё никогда не было так хорошо и спокойно. Мы скоро съедемся с Максом. — Я наклоняюсь вперёд и обнимаю бывшего мужа. — Тёма, скоро Новый год, а в этот праздник никто не должен быть один. Поезжай к родителям, в Ёбург. Они будут рады.

Артём обнимает меня в ответ. Сильно, как я всегда хотела.

Глава пятьдесят седьмая

Сегодня мне открылось новое ощущение. Я бессмертна. То есть, конечно, смертна, но в метафизическом плане — нет. Я поняла, что Тимофей тоже «закапывается». Получается, он не только носитель моих и Артёмовых генов, он ещё и продолжатель наших заскоков. А это — гораздо больше, чем простая биология, не так ли?

Может, я и не узнала об этом, если бы мама с Драгошем не заняли большую кровать в спальне, и я не забрала любителя котов вместе с его выводком мягких игрушек к себе на диван. Ночью, тихонько сопя во сне, Тим запихал под меня свои лапки, а я вдруг резко ощутила бренность своего тела, скоротечность человеческой жизни. Я как будто увидела бесконечное колесо судьбы, которое несёт меня, крошечную частичку Вселенной на своём боку. Я впервые так чётко ощутила свою смертность — сын растёт, а я буду только стареть. Но и, вместе с этим, мне открылось знание. Душа есть. А иначе, — что это? Я никогда не умру бесследно, пока искра моего сознания живёт в моих потомках. И горечь смешалась с блаженством. Всё не зря. Всему своё место. Всё идёт своим чередом. Неслышно поплакав, я заснула, дыша Тимофеевой макушкой.

Утром, покормив Драгоша с Тимом завтраком, мы отправляем их с санками на улицу. Отчиму не терпится поскорее поиграть со снегом, — до того соскучился за те несколько лет, что не приезжал в Россию. Мы с мамой сразу принимаемся за праздничную готовку. И этот день кардинально отличается от прошлогоднего.

Тогда Артём с утра уехал на работу. На работу ли? Я весь день резала в одиночестве салаты, запекала баранью ногу, сервировала стол. Для чего? В полночь мы чокнулись бокалами и едва пригубили из