Вдоль набережной деловито сновали катера, увозившие на загородные пляжи все новые партии туристов. Над ними неистово орали чайки, здесь почему-то серые. А люди – и мужчины, и женщины – были сплошь в белых удлиненных рубахах поверх мокрых купальников. В этом городке оказалось больше сутолоки, чем в Евпатории, но все это носило характер праздника, а не суеты, как в Москве. А над этой толкотней молчаливо возвышались плавные очертания гор, которые обрывались скалистыми глыбами. И все вместе создавало не похожую ни на что атмосферу Балаклавы…

Прокопченные местные экскурсоводы и владельцы катеров, заглушая друг друга, зазывали отдыхающих получить новые впечатления. Но мне не хотелось вливаться в толпу, Ромке, кажется, тоже. Я не заметила, в какой момент он нашел мою руку и наши пальцы переплелись. Это произошло так естественно, будто наши тела давно тянулись друг к другу, а ведь я ничего подобного не ощущала. И все равно замерла, опять настигнутая желанием: «Пусть это окажется не он…»

Море прошептало за мной следом: «Пусть… Пусть». Его аромат здесь казался острее, чем в Евпатории, но это меня не удивило. Каждый берег Крыма имеет свой запах – в Гурзуфе был такой букет благоуханий, что у меня голова закружилась. На Южном берегу все ярче, цвет моря насыщеннее, а запахи оглушают. Мне это нравится, но почему-то, засыпая, я уношусь на берег Клязьмы, в мягкую прохладную траву под березами, где все и звучит, и пахнет скромно, а влюбляет в себя навсегда. Как это происходит?

– Хочешь перекусить? – спросил Ромка, и я почувствовала, как его смущает ситуация, на которую он решился: взял меня за руку, а теперь не представлял, что делать дальше. Это было так трогательно…

Я вспомнила о своей клятве:

– А здесь есть барабулька?

– Чтоб в Балаклаве не было барабульки?! Ты, наверное, шутишь.

Но все ресторанчики на набережной были заняты, и мы дошли до последнего с уютным называнием «Избушка рыбака». По стенам здесь плавали крупные разноцветные рыбы, с деревянных потолков и балкончиков свисали сети и снасти вплоть до спасательного круга. Нам быстро принесли рыбное блюдо, но барабульки было так много, что мы вдвоем еле управились с одной порцией.

Местная рыбка была крупнее той, которой нас угощали в Гурзуфе, и она не была прожарена насквозь, больше напоминала ту, которой нас угощала Вика. По крайней мере, никто не решился бы есть ее с костями. Но она была бесподобно вкусной!

– Ты никогда не хотел стать рыбаком? Или моряком? – спросила я, когда мы выползли из ресторанчика и уселись на берегу.

Отключив на телефоне звук, чтобы Артур не порвал звонком нить доверия, которая только-только начала натягиваться между мной и Ромкой, я фотографировала проплывающие мимо катера и стоящие у причала пустые шаланды. Хотелось забраться хотя бы в одну, к тому же никто за ними вроде и не следил, но это было бы уж чересчур детской выходкой. С Артуром я смогла бы позволить это себе.

Проводив взглядом очередной катер с предсказуемым названием «Капитан Грэй», Ромка покачал головой:

– Москвичам кажется, что все приморские мальчишки мечтают о морских путешествиях, – произнес он с оттенком презрения. – А для нас море как воздух, мы привыкли к нему. Ты же не рвешься парить в воздухе только потому, что дышишь им с рождения!

– Справедливо, – согласилась я. – А ты смог бы уехать отсюда?

Его лицо дрогнуло, и я тут же сообразила, какой болью отозвался мой вопрос. Но забрать слова назад невозможно…

– Как отец? – помолчав, спросил Ромка. – Может, и уехал бы. Если б было ради кого.

Я попыталась отвлечь его от мыслей об отце:

– У тебя нет девушки?

Но вышло это довольно неловко: Ромка покраснел, будто я уличила его в постыдной слабости.

– Нет, – ответил он коротко. – Была одна… Только я для нее ничего не значил.

– Жаль, – отозвалась я искренне. – Но через такое почти все проходят…

Ромка быстро заглянул мне в глаза и отвел взгляд:

– А ты? Вы с этим Артуром…

– Ты что?! – возмутилась я. – Как ты мог подумать?!

– А почему нет? Многие девчонки любят тех, кто постарше…

– Только не я.

Не сразу кивнув, будто про себя оценивал правдивость этой информации, Ромка улыбнулся и выдохнул:

– Хорошо.

И неожиданно притянул меня к себе. Его поцелуй был нетерпеливым и жадным, точно он мечтал об этом целую вечность, но это же было не так… И все же я не смогла противиться его напору. У меня так сладко сжалось сердце, словно не собиралось больше биться. Умереть от такого спазма было даже неплохо… Но его губы вдыхали в меня жизнь. Он прививал мне ее, оставляя влажные печати на шее, щеках, плечах, они не обжигали, как было со мной однажды. Сейчас стало тепло и хорошо… Приятно и спокойно. Как будто я вернулась к чему-то знакомому, а не познавала новое.

Это было странное ощущение, необъяснимое, ведь, судя по всему, меня должны были взволновать его поцелуи. Не так уж часто они случались в моей жизни… Может, меня держало в рамках то, что я была в образе и не доверяла Ромке до конца. Мы оба вели игру и подозревали друг друга. По крайней мере, я так думала… Если же он был искренен в своем порыве, тогда мне пришлось бы признать себя холодной стервой, чего мне не очень хотелось.

Все эти сомнения не давали отключить голову, и сердце, быстро вернувшись к обычному ритму, больше не сбивалось.

До той самой минуты, когда Ромка, забывшись, прошептал имя, которое не было моим…

* * *

Камень с души – вот что он испытал, войдя в Юркин двор. Как открыть калитку снаружи, Артур уже знал и не стал пользоваться звонком, чтобы сохранился эффект неожиданности.

Когда он поднялся по ступеням, его друг, сидевший в плетеном кресле под инжиром с пачкой каких-то заполненных бланков в руке, поднял голову, и лицо его просветлело.

– Привет, сыщик Логов! – повторил Юрий уже звучавшую остроту, которая казалась смешной только ему. Теперь он произнес эти слова без издевки.

«Не он», – подумал Артур с облегчением.

Ему тут же захотелось сесть, такая слабость возникла под коленями. Не дожидаясь приглашения, Артур опустился в другое садовое кресло, а Юрий с запозданием предложил:

– Садись! Секунду. Я тут с отчетностью вожусь…

– Давай-давай, – Логов махнул рукой. – Я покайфую пока. Хорошо у вас. Кстати, где все?

– Погоди, – Юрий перебирал бумаги, что-то пришептывая. Нашел нужную и выдохнул с облегчением. – Что