И того ж июня, 18 дня, присланный из Святейшего правительствующего синода монах Иоасаф в комиссию следствия о раскольниках прибыл и роспрашиван, а в роспрос и за запирательством с битья плетьми сказал:

На 1 [пункт]

В бельцах звали его Иваном, от роду ему тридцать семь лет, отец его, Михаил Фролов, был Копорского полку солдат, а мать его звали Софиею, Борисова дочь, и оный его отец тому лет с тридцать под Выборхом убит до смерти, а мать тому ныне лет семь умре и погребена в Московском уезде в дворцовом селе Мячкове при церкви Рождества Христова попом Андреем, а чей сын, не упомнит, который умре. А он, Иоасаф, после матери своей ходил в Москве по миру, а приставал за Москвою рекою в приходе церкви Климента, папы Римского, у ярославца Ивана Афонасиева, который тогда торговал хлебом и умре тому лет с пять, а где погребен, не знает, и после смерти его спустя года с два в воскресный день ходил он в Симонов монастырь по обещанию от ножной болезни молиться Богу, и в том-де монастыре после обедни того монастыря монах – Яким зовут, а чей сын не упомнит, который вышел из того монастыря в Кашинский уезд в Рябов монастырь, и тот года с два умре, – взял его, Иоасафа, к себе в келью и накормил Христа ради, и тот-де монах в то время спрашивал его, Иоасафа, чем он болен, и он, Иоасаф, сказал ему, что болен ногами, и тогда тот монах говорил ему, лучше-де ему, Иоасафу, постричься в Учемском монастыре, который имеется в Углицком уезде, и, поверя его словам, он, Иоасаф, в тот монастырь и пошел, и жил с год в бельцах, и на другом году, а именно ныне четвертыи год, зимою того ж монастыря игумен Гедеон прежде Рождества Христова послал его, Иоасафа, того монастыря с монахом Макарием, который и поныне живет в том монастыре, в Москву для сбирания в церковное строение денег, и оныи-де Иоасаф со оным монахом в Москву пришел, и жили с неделю близ Спаса нового монастыря у купецкого человека Мартена Артемьева, которыи служит на Швивой горке в солодовой лавке по знакомству означенного монаха Макария, зятя его, гвардии Преображенского полку барабанщика, а как зовут и чеи сын, не упомнит, которои в то число стоял на квартире у оного купца Артемьева, и тот-де Артемьев за теснотою их от себя согнал и, сошед, жили они с неделе две за Москвою рекою в Садовниках в приходе церкви Николая Чудотворца за Яузои на дворе фелт маршала [так в тексте – К.С.] Бориса Петровича Шереметева у оброчного крестьянина Ивана Фёдорова сына Соколова, который тому ныне года с три умре и погребен при оной же церкви, и в тою его бытность оной Соколов призвал его, Иоасафа, в особую горницу, и учил словами, чтобы он, Иоасаф, крестное знамение полагал на себя двемя персты и молитву творил по старопечатным книгам Господи Иисусе Христе, Сыне Божии, помилуи нас, и на крестины не ходил, и сам не женился, и пошел бы куда в монастырь для спасения, и ежели он те его заповеди сохранит, то Господь избавит его от мук вечных. И он, Иоасаф, против того его учения исполнять обещался и исполняет, а бол[ь]ши того учения ему в то время никакого не было, также для того учения собрания людеи не было, токмо-де после того на другои неделе как они жили за Москвою рекою в приходе у Николы Мученика в Кузнецкои на дворе Титова, а которого не знает, у жильца его ярославского уезду у крестьянина Ивана Афонасьева, и тогда в суботнеи день ввечеру по зову оного Соколова был он, Иоасаф, один в доме его на противном собрании, а в том собрании было пятнадцать человек, в том числе он, Иоасаф, и онои Соколов с братом родным меньшим Иваном и с женою его Мариною, да племянница их вдова Анна Иванова, да работники его, Соколова, Матвеи да Иван, а чьи дети и каких чинов, также и другие, кто именно были и каких же чинов, не знает, а первенство в том собрании имел означеннои Соколов и во первых молитвах они Богу клали земные поклоны с четверть часа, а крест на себя изображали двемя персты и молитву творили Господи Иисусе Христе, Сыне Божии, помилуи нас, потом, севши по лавкам, пели наизусть молитвы и стихи попеременно, кто какие упомнит, с час, а он, Иоасаф, пел стих Се жених грядет в полуночи, а Соколов и прочия собравшиеся пели молитву Даи нам, Господи, Исусе Христе, Сыне Божии, и Дух Святыи, и пресвятая Троица, помилуи и спаси нас, и от какого учения они тое молитву приняли, не знает, и какого тою молитвой подаяния просили и того они не выговаривали, а бол[ь]ши того деиства никакого не было, только того ж числа они у него Соколова все ночевали, а на другои день пришел он в дом означенного Титова по-прежнему, и помянутый товарищ его монах Макарии спрашивал его, где он ночевал, и он, Иоасаф, сказал ему, что он ночевал в доме показанного Соколова и о бывших деиствах тому монаху Макарию сказывал он, Иоасаф, и о собрании в доме того Соколова, и тот-де Макарии за то его бранил и впредь на такие собрания ходить не велел. И после того спустя недели с полторы с показанным монахом Макарием ходили они к обедне в церковь Николая Чудотворца, что за Яузою на Болвановке, и в тои церкви случился быть тои же церкви прихожанин и купецкои человек Прокофеи Лупкин, про которого тоя ж Николаевскои богодельни нищая Анна Григорьева сказала, что он, Лупкин, человек милостивои, и они-де тогда, из церкви пошед за ним, просили милостыни, также и вкладу во онои монастырь, и он-де, Лупкин, взял их к себе на двор и накормил, и дал им в монастырь вкладу два рубля, и велел им у себя ночевать, и товарищ его ночевал в людскои, а он, Иоасаф, пошел в хозяискую комнату погреться, и после приходу его собралось в тою ж комнату вскоре разных чинов людеи белцов мужеска полу человек с пятнадцать и больши, в том числе сидельцы его, Лупкина, полскои нацыи Василий Степанов, Алексей Григорьев да сиделец его Галицкого уезда монастырскои крестьянин, а которого монастыря, не знает, Филип Мелентьев, которого знают Чудова монастыря монахи, потому что он, Мелентьев, прежде того у Проскурина,