— Это хорошо. Учить с нуля — лучше чем переучивать. Ну пойдем — пилот поманили меня за собой.

— Я раньше был военным пилотом, потом получил ранение, но не комиссовали. Теперь инструктор. А ты?

— Сначала немного ГРУ, теперь отдельная группа для борьбы с терроризмом — не стал чиниться я.

— А наухя вам вертолет-то тогда? — удивился Павел

— Извини, это секретная информация — ну не рассказывать же ему, куда и зачем мы собираемся.

— Ну дело ваше. Во Вьетнаме был? — он цепко взглянул на меня

— Был в Ханое. Охранял спецов от всяких нехорошестей

— Ну-ну … — мы прошли через небольшую дверь и вышли в ангар. Теперь это уже точно ангар — в нем в шахматном порядке стояло штук пять вертолетов. Ближайшим ко мне на маленьких колесиках стоял какой-то кургузый огрызок. МИ-4. Я поискал взглядом по бокам название модификации, но ничего, кроме большущей цифры 68 не обнаружил.

Открыв дверь за задней стойкой шасси, мы забрались в салон вертолета, а затем по приставной лесенке в кабину пилотов.

— Первый пилот слева , второй — справа — прокомментировал инструктор и тут плюхнулся в левое. Ну хорошо. Держась за спинки кресел, я аккуратно перешагнул и уселся в правое.

— Вообще управлять вертолетом очень просто. Летишь куда надо с какой нужно скоростью и только контролируй, чтобы ничего винтом не зацепить. Что-то не понятно — возьми, остановись в воздухе и осмотрись. Ляпота. Не то, что у самолетов — лети, не то разобьешься.

— Вон, во Вьетнаме американская молодежь на “ирокезах” носится как на велосипедах — продолжался вводный курс — показали им пару приборов и все. Случись чего — придут механики и починят. А у нас — пока гору теории не впихнут, экзамены не примут — к практике не допускают. А практики столько, что в одиночку можно вертолет ставить чинить. — Валерьянович вздохнул — Оно может и верно, но из-за этого пилотов днем с огнем не найдешь.

— Но у тебя-то ситуация другая, поэтому и мы пойдем по вьетнамскому методу.

— Итак, смотри. Это педали — он поставил ноги на две широко расположенные педали и понажимал на них — давишь на левую, правая идет вперед и наоборот. Они управляют задним винтом. Тут как на санках: куда надо хвост занести, туда и давишь.

Ну вроде не сложно. Я достал тетрадку с ручкой. Записал.

— А вот это мандула называется ручкой управления. Она отвечает за основной винт — он покачал торчащую между ног палку. — С ней тоже все просто. Куда надо лететь, туда и наклоняешь. Чем больше наклоняешь, тем быстрее летишь.

Нарисовал “мандулу”, стрелки.

— Ну и наконец ручка “шаг-газ” — он протрещал вверх расположенной справа от кресла ручкой — чем больше тянешь вверх, тем сильнее вертолет поднимается вверх

— А приборы? — я обвел взглядом панель. Куча каких-то индикаторов, стрелочек и лампочек.

— А что приборы? Наплюй на них — удивили меня — все, что тебе может пригодиться, это компас с горизонтом — он показал на два прибора с силуэтом самолетика — и датчик уровня топлива. Все остальное тебе пока не нужно. В туман или низкую облачность тебя все одно не выпустят. Если что и сломается, то все-равно сам не починишь. В общем, правило номер ноль — ежели чего не так, не мудрствуя лукаво, садись на ближайшей площадке и жди помощи.

Хмыкнув от такой простоты, я пошевелил ручку. Тяжелая.

— Это сколько мышцы пилотам надо качать, чтобы через пару часов не угробить? — удивился я.

— Это сейчас она тяжелая. А как двигатель заведем — станет пушинкой, тут гидравлика. — Ладно, пошли покатаемся, сам все скоро почувствуешь.

Мы спустились назад в ангар. Валерьяныч показал мне, как открывать двери ангара, а сам пошел куда-то за угол. Откатив одну створку, я увидел его восседающим на этакой табуретке с рулем и колесами. За табуреткой, весело подпрыгивая своими колесиками на стыках, катилась длинная труба с проушинами на концах. Пока я откатывал вторую створку, Павел ловко развернулся и подвел трубу к вертолету. Спрыгнув, он что-то там похимичил и вскоре табуретка медленно потащил вертолет из ангара.

— Как выведу, закрывай, нечего выстужать остальные — проезжая мимо, скомандовали мне. Я кивнул, наблюдая за медленно проползающей связкой.

Дважды удостоверившись, что вертолет покинул пределы ангара, я покатил двери назад. Гулко грохнув одной об другую, я провернул горизонтально здоровенную железную пластину, которая была тут за замок. Закрутив на одном из концов специально предназначенный для этого барашек, я счел свою миссию выполненной и пошел на улицу.

Петр Валерьянович уже укатил таскательную табуретку на свое место и сейчас махал мне из кабины. Дескать, давай забирайся. Ну а я чего — меня два раза просить не надо.

Закрыл за собой люк в салон и уже привычным маршрутом добрался до правого кресла.

— Наушники одень — скомандовал мне инструктор, щелкая какими-то переключателями — Начинаем наш экспресс-курс молодых пилотов.

Я замотал головой, пытаясь обнаружить искомое. Наконец догадавшись поднять взгляд вверх, нашел их. Сняв с крючка, натянул на голову, одновременно поправляя дужки, чтобы не давило.

Внезапно что-то взвыло, потом кашлянуло и мимо кабины лениво протащило большое облако дыма. “Заводимся” — проговорили наушники голосом Павла. Кашель учащался, изредка меняясь попердыванием, но двигатель не заводился. Я глянул направо: Павел сидел, положив руку на какой-то тумблер и внимательно наблюдал за каким-то прибором. Я пригляделся — какая-то стрелка медленно ползла вправо мимо делений без цифр. В самом деле, если не знаешь куда смотреть, то и хрен догадаешься. Дождавшись чего-то, Павел повернул тумблер и покашливания с пердежом сразу же сменились привычным рокотом большого мотора. Спереди этакими усами взметнулись сизые облака выхлопа, быстро становящиеся прозрачными.

Вскоре медленно двинулись влево лопасти, с каждым мигом все ускоряясь. Вертолёт начало немного покачивать. На нашей верхотуре казалось, что еще чуть-чуть и получатся громадные качели.

— Сейчас давление поднимется и автомат перекоса заработает — успокоили меня. И в самом деле, чем быстрее вращался винт, чем спокойней становилось внутри.

— Михаил, Ольга, шесть восемь, прошу разрешения на взлет с места. Далее квадрат 16-32 без пересечения — раздалось в наушниках. О, уже взлетаем? Лопасти за окном уже почти слились в едва видимое марево.

— Михаил-Ольга, 68, с места, потом 16-32, разрешаю — Женский голосок диспетчера не оставил у меня