— Сам ты хмырь!

— Мальчики, не деритесь.

— Так что будем делать с пленниками? — всё это время майор стоял в ожидании высокого решения.

— Если не отдашь, то мы атакуем базу, — поляк угрожающе задвигал челюстью взад-вперед.

— Валяй. Мы отстреляем часть твоих при обороне, потом я эвакуирую своих родовой магией на Изнанку, а базу взорву.

— Бомба? — аж подпрыгнула Гадюкина.

— Ну, может она и не такая уж мощная, что базу сразу в щепу, но те, кто будут в этот момент внутри, непременно пострадают. А с моей точки зрения, это будет являться нападением на базу специального подразделения минюста, я потом ещё и уголовное дело возбужу на участников.

— Мне не нужны взрывы в городе, не нужен бой. Вы пипирками в чистом поле меряйтесь и так, чтобы никто не видел. Детский сад — штаны на лямках.

Я небрежно пожал плечами.

— Если по-взрослому, то могу принять компенсацию за неисполнение гарантами переговоров своих обязательств.

— Не больше тысячи, — высокомерно задрал нос Кнышский.

— Вы дизеля на большую сумму сожгли, пока тащили сюда своих стойких оловянных солдатиков, — урезонили его Гадюкина.

— А я не закончил. Вы меня перебили, даром что дворяне. Так вот. Пусть будет тысяча… На каждого моего бойца, обеспечившего мою безопасность, итого семь тысяч.

— Это приемлемо, — за поляка ответила Гадюкина.

— И депозит.

— Что ещё за депозит?

Глава 20

Подковерные игры

— Что ещё за депозит⁈ — Гадюкина брала быка за рога, и давила нас как танк, чтобы вывести на мирное урегулирование ситуации.

— По двадцать пять тысяч за человека. Как поручительство. Мы едем в банк, Кнышский переводит мне на отдельный счёт, мы его ради такого случая откроем, триста тысяч, то есть по двадцать пять за поляка. Я ему передаю людей. А он обещает, что ни ухом, ни рылом больше не поддержит Хомяковых, ни он сам, ни его людишки. Иначе он теряет депозит. Клан Кротовского является арбитром в этой ситуации. Когда я вступлю во владение и разберусь со своими проблемами, переведу ему все эти деньги назад.

— Как залог? — задумалась Гадюкина.

— Согласно стародавним пояснениям Высшего…. Короче, залог денежных средств невозможен, так что деньги в залог, вопреки практике, нельзя оставлять, но суть Вы ухватили верно. Можно сказать, это похоже на залог. Кроме того, поскольку я, ко всем моим достоинствам, ещё и юрист, мы поедем втроём в банк и там же я всё оформлю, как письменную сделку.

— Поехали, — Гадюкина решительно топнула ножкой и выжидательно посмотрела на поляка.

— У меня нет в свободном доступе столько денег, — раздражённо надул губы он.

— А сколько есть? — давила на него Гадюкина.

— Сто тысяч могу найти, если поскрести по сусекам.

— Тогда четверо, а ещё восемь посидят у меня в гостях. Обещаю поить и кормить, но без развлечений.

— Филинов, соглашайтесь на сто, — устало вздохнула Гадюкина.

— Мы не на базаре, я не торгуюсь, много раз всем говорил. Я уже давно в той финансовой ситуации, что просто отказываюсь от сделки, но не снижаю ставки, — непреклонно ответил Ядвиге Павловне и перевёл внимание на Кнышского. — А вообще Вам выплаты тем покойникам, что тут появятся, много дороже станут в итоге.

— А Вам? — оскалился скаредный поляк.

— Мои ребята ничего не боятся, мы же не полезем под пули, просто отстреляемся при штурме и сбежим. Не благородно, зато все будут живы. Итак, четверо за сто или двенадцать за триста. Деньги с возвратом, но Вам придётся быть честным, и эта честность будет обеспечена не польским добрым словом, а безналичным платежом.

Кнышский несколько секунд думал, потом, поморщившись, кивнул, решаясь:

— Ладно, триста. Выводите моих людей.

— Сначала в банк, а Ваши и мои люди пока постоят по местам, проветрятся, продышатся. И мы всё оформим.

— Поехали, — потянула нас Гадюкина. — Прямо сейчас и на моей машине. Кстати, а где Хомяковы, в количестве пара штук, говорят, Вы их тоже…

— Как бы я посмел? Нет, просто поговорили, затем они ушли.

— У меня другая информация.

— Ядвига Павловна, давайте не усложнять! По одной проблеме за раз.

* * *

Когда сделка состоялась, я набрал майору и попросил выпустить пленников.

— Не раньше, чем Вы будете под нашей охраной, — категорически заявил он.

— Через пять минут буду, — я посмотрел на Гадюкину, та небрежно держалась за руль и слова вояки из мобилета слышала.

Поляк поехал отдельно, а Ядвига Павловна повезла меня.

— Ты определился с невестой, Аркадий? — сменив тему с выкупа заложников на не менее болезненную, спросила она.

— Типа того, — невольно вздрогнул от ещё одной больной темы, — Я определился, что пока у меня дел полон рот, отношения развивать мне рано. Я слишком молод, чтобы умирать, говоря поэтически.

— Брак — это ещё не смерть, хотя, конечно, тут смотря какая жена попадётся. Всякое бывает. А то если скажешь, что тебе нужна в этом деле защита, я готова побыть твоей «невестой». Ну, чтобы баб других отпугивать.

— То есть не для того, чтобы реально жениться, а чтобы никто не приставал?

— А что, я недостаточно для тебя хороша?

— Ядвига Павловна, Вы выше всяких похвал.

— А какова я, когда двери спальни закрываются, мммм, ты бы знал! Но не узнаешь, только если не захочешь такую профанацию сделать реальностью и то, за мной надо ещё побегать.

— Вы говорите так, как будто я уже согласился на номинальные отношения.

— Тебе же от этого только сплошные плюсы. Кланы перестанут табунами бегать, есть время подумать, донимать я не стану, покажемся пару раз в месяц вместе и всё, плюс моя персона — это очевидная поддержка кланов Кротовского.

— Это да.

— Так от тебя любые поляки отлипнут.

— То есть Вы предлагаете сделку?

Она совершила резкий поворот, с удовольствием глядя, как я едва удержался в кресле.

— Ну да. Но видишь, я бедная девушка, я люблю подарки. Или хотя бы подарок.

— И какой подарок хочет моя невеста? Спрашиваю на случай, если соглашусь. Шуба, кольцо?

— Нет, ну что за возмутительная мелочность со стороны целого графа? Ваш