этой системе, похоже, исходит изнутри. Экономическая тревога, стимулируемая невзгодами гиперглобализации, и культурная замкнутость, вызванная миллионами беженцев, пробивающихся в Европу, породили Запад, который все более враждебно относится к глобализации и мультикультурализму.

Первая программа Трампа на посту президента заключалась в том, чтобы поставить под сомнение все священные предположения прежней эпохи: он стремился "построить стену", чтобы не пускать иностранцев, развалить НАТО, отказаться от Транстихоокеанского торгового соглашения и Парижского соглашения. По другую сторону Атлантики Великобритания проголосовала за выход из Европейского союза на фоне всплеска популистского авторитаризма в Европе, который охватил многие страны, такие как Венгрия и Польша. Всего через двадцать шесть лет после публикации эссе Фукуямы, в 2015 году в докладе Freedom House было заявлено, что принятие демократии в качестве доминирующей в мире формы правления и международной системы, построенной на демократических идеалах, находится под большей угрозой, чем когда-либо за последние 25 лет.

В то время как трансатлантический консенсус переживает кризис, происходят более широкие экономические и политические сдвиги: как уже отмечалось в книге, власть все больше перемещается на Восток и Юг, прочь от атлантической системы. Economist Intelligence Unit был прямолинеен в своих прогнозах: «Доля мирового реального ВВП (по ППС), приходящаяся на Северную Америку и Западную Европу, сократится вдвое - с 40% в 2010 г. до примерно 20% в 2050 г., а доля развивающейся Азии, по прогнозам, увеличится почти вдвое - с 27% в 2010 г. до почти половины в 2050 г». Хотя Китай, несомненно, стал основной причиной, а также бенефициаром этой трансформации, доля других развивающихся держав, таких как Индия, Турция и Бразилия, в производстве и выпуске продукции также растет. В результате эти державы стали требовать большего права голоса в институтах глобального управления, а в некоторых случаях создали новые, такие как Новый банк развития БРИКС и Соглашение об условных резервах (финансовый механизм), Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (AIIB), а также китайская инициатива "Пояс и путь". Все усложняется тем, что власть распространяется и по вертикали: растущая мощь частного капитала через корпорации и благотворительные организации, все более активное гражданское общество, новые региональные союзы и скорость информационных потоков в Интернете ослабляют власть национальных государств.

В то же время в результате глобализации мир стал гораздо более взаимозависимым, чем когда-либо прежде: цепочки поставок, электросети, морские кабели и инфраструктура пересекают всю планету. Такие проблемы, как изменение климата, болезни, бедность, обеспечение продовольствием и управление Интернетом, также становятся взаимосвязанными с международной системой. В этом сложном сетевом мире старые государственные иерархии вполне могут уступить место новым сетям городов, транснациональных корпоративных интересов и низовых общественных движений, способных влиять на экономические и политические результаты.

Традиционный порядок государственной иерархии с развитием событий становится все менее актуальным, как и разделение между внутренней и внешней политики. В результате такой сложности мировая политика не будет определяться только правительствами. Формальные и неформальные сети - от неправительственных организаций до террористов - будут бросать вызов устоявшимся государственным механизмам. Хотя правительства по-прежнему будут иметь наибольшее влияние, глобальный стол принятия решений с каждым днем становится все более тесным, что ограничивает сферу их деятельности.

Ричард Хаасс пишет: «В наши дни баланс между порядком и беспорядком сместился в сторону последнего". Будущее международного порядка, по его мнению, "таково, что нынешняя международная система уступит место беспорядочной системе с большим числом центров силы, действующих все более автономно и в меньшей степени учитывающих интересы и предпочтения США». Эти сложные изменения говорят нам о том, что международный порядок сегодня является многоконцептуальным - различные державы, институты, акторы и идеологии конкурируют между собой за право претендовать на формирование нового порядка. В отличие от эпохи "холодной войны", здесь нет бинарных идеологических соревнований; вместо этого национализм и религия формируют государственную идентичность. Помимо разнообразных государств, варьирующихся от авторитарных до демократических, новые негосударственные акторы либо укрепляют государственную власть, либо подрывают ее. Новые институты, созданные развивающимися державами, часто не уверены в новом глобальном консенсусе, но согласны с тем, чего они не хотят - универсализации либерального порядка под руководством Запада. Очевидно, что, хотя потребность в глобальном управлении будет оставаться высокой, обеспечить ее с помощью институциональных механизмов, нормативных принципов и разнообразных акторов будет все сложнее.

Разведывательное сообщество США соглашается с этой оценкой, считая, что к середине 2020-х годов «державы, находящиеся в центре [региональных] сфер, попытаются отстоять свое право на привилегированное экономическое, политическое влияние и влияние в области безопасности в своих регионах». Анализируя эти тенденции, бывший государственный секретарь США Генри Киссинджер утверждает: «Современный поиск мирового порядка потребует согласованной стратегии для создания концепции порядка в различных регионах и соотнесения этих региональных порядков друг с другом», чем сделано. На самом деле либеральный международный порядок сегодня явно расколот: в некоторых его частях продолжают отстаивать традиционные ценности, такие как демократия и свободные рынки, в других регионах идет борьба за нормы и правила управления, а в некоторых порядок полностью разрушился.

Реагируя на победу Трампа, канцлер Меркель заявила, что «Германию и Америку связывают ценности демократии, свободы, уважения к закону и достоинству человека, независимо от происхождения, цвета кожи, религии, пола, сексуальной ориентации или политических взглядов... Я предлагаю следующему президенту США тесное сотрудничество на основе этих ценностей». Для многих на Западе это был четкий сигнал Меркель, что Германия будет противостоять нелиберальным силам - ведь ЕС был плакатом многостороннего подхода к правам человека, либеральной демократии и свободной торговле. В Брюсселе, вероятно, вздохнули с облегчением, когда Франция проголосовала за Эммануэля Макрона, который до сих пор отстаивал либеральные ценности - многостороннее управление, открытую торговлю, права человека и разнообразие. На Всемирном экономическом форуме в 2018 году заголовки пестрели надеждами на то, что Франция и Германия совместными усилиями смогут противостоять программе Трампа "Америка прежде всего".

Однако атлантическая система не столь целостна, как хотелось бы. Например, в Восточной Европе Россия под руководством Владимира Путина стремится возродить свою традиционную сферу влияния. В своем выступлении в 2014 г. после аннексии Россией Крыма - акта, который сам по себе потряс основы международного порядка, так как изменил суверенные территориальные границы, - Путин был взбешен протестами при поддержке Запада, которые отстранили от власти бывшего президента Украины Виктора Януковича: "Если сжать пружину до предела, она сильно разожмется". По мнению Путина, безудержное расширение НАТО, якобы незаконные интервенции в Афганистан и Ирак, поддержка американцами "арабской весны" - все это, по его выражению, "сжимает пружину". Однако вызов, брошенный Путиным Западу, носит не только территориальный характер. Неприкрытые операции влияния России в Америке и Европе, выражающиеся в поддержке ультраправых партий, указывают на более коварную программу, которая приведет