Шрифт:
Закладка:
– Врежь ему! – крикнула я Бледно-Серой.
– Я не знаю, смогу ли я, – ответила она.
– Ты должна.
– Я не могу.
– Он тебе не ответит. Он не бьет женщин.
Она подняла руку, но он был быстрее и решительнее.
Он ударил ее. Не очень сильно, но все же.
– Ты, козел, зачем ты это сделал! – закричала я. – Ты чудовище! Недомужик!
– Сама меня научила.
– Вы только посмотрите на него, какой хороший ученик! Отличник, чтоб тебя!
Я посмотрела на Бледно-Серую. Она была в порядке. Пострадало только ее достоинство, но продолжать борьбу она могла. Еще не все было потеряно.
– Работу хочешь? – Широкий обратился к Бледно-Серой.
– Серьезно?
– Она освобождает место, – объявил он, указывая на меня.
– Хочу! – возликовала та.
– Ну ты что?! – возмутилась я. – Неужели ты так продашься? Ради дурацкой работы… Где твое достоинство… ценности?..
Она бросилась ему на шею и поцеловала в щеку.
– Вы должны меня понять, – крикнула она на прощание и побежала по коридору, визжа от радости. Широкий вытер след от ее поцелуя.
– Пошли, – сказал он, положив свою огромную лапу мне на плечо.
– Я думала, мы друзья.
– Ты идешь или тебе помочь?!
Я пошла сама. Без всякой помощи.
Я выглядела такой несчастной, что, если бы Ханс Кристиан Андерсен дожил до наших дней, он бы бросил писать сказки к чертовой матери.
* * *
Я чувствовала себя как ребенок, которого поймали за беготней по коридору и ведут в кабинет директора. Это было похоже на дурной сон. И я бы легко поверила, что это был всего лишь сон, если бы не тот факт, что в каждом моем сне всегда присутствовал Хенрик. За все время нашей разлуки он мне снился каждую ночь. Почти каждую ночь, потому что после недавнего, довольно успешного для сборной Польши чемпионата Европы его несколько раз заменял один футболист – Криштиану Роналду. Высокий португальский игрок с идеальным телосложением и безупречной прической прогуливался, подбоченясь и улыбаясь, по большому зеленому полю. Многотысячная толпа его приветствовала, а он разгонялся и ударял по мячу так сильно, что человек, стоящий в белом прямоугольнике, не мог его поймать. Толпа шалела от восторга, и его коллеги тоже. Но самое главное, что я узнала из красочной газеты в клубе пенсионеров, – он был чрезвычайно богатым человеком. Он был настолько богат, что один маленький мальчик из бедного района Порту написал ему письмо с просьбой помочь собрать деньги на операцию. У Криштиану Роналду, очевидно, не было времени, чтобы вникать в содержание писем и поддерживать сбор средств. Вся семья мальчика несколько дней плакала после того, как Криштиану Роналду закрыл их сбор и оплатил всю операцию. Я тоже плакала. Не растрогавшись, а от печали, что я не была бедным маленьким португальским мальчиком.
Но я не могла и не собиралась сдаваться. Я подумала: в конце концов, все не так уж плохо. Я все еще жива. Я добралась до верхнего этажа, куда всегда хотела попасть. Повышение. Красиво и шикарно. Все в красных и фиолетовых тонах. Элегантные, кардинальского цвета. Пол покрыт ковром, стены оклеены обоями. Ряды дверей с обеих сторон. Прекрасно.
Одноместный номер, без соседей по комнате. Все бы такой хотели. Красные стены, постельное белье и шторы. На потолке гигантское зеркало. В воздухе аромат духов. На столике рядом с кроватью бокал красного вина и декоративная вазочка, похожая на те, с маленькими конфетами для клиентов, но наполненная синими таблетками.
Широкий немного покричал на меня, что у него слишком много забот и он займется мной через минуту, потом грубо хлопнул дверью, но в целом, при таком количестве плюсов, грех было жаловаться.
Я осмотрелась, чтобы оценить шансы на освобождение. Дверь выглядела прочной. На этот раз я решила не пытаться ее пробить, а прибегнуть к собственному интеллекту, который является моим преимуществом. Я нажала на ручку. К сожалению, это не сработало. Интеллект подвел меня, и мне пришлось продолжить исследование.
Еще десять или двадцать лет назад я смогла бы легко освободиться, выйдя из окна и спустившись по водосточной трубе. Теперь бы я побоялась. Тогда водостоки были прочными, сделанными из металла, а новые китайские из пластика легко могли сломаться.
Из-за стен доносились приглушенные разговоры, проклятия и стоны. Что касается последних, то они были хуже всего. Каким же эгоистом надо быть, чтобы мучить такими стонами остальных? В многоквартирном доме такого жильца тут же обучили бы культуре поведения, стуча в стену, по радиатору или просто устроив скандал на лестничной клетке.
Звук был ужасный. Я понимала, что страдания бедняги выше человеческих сил, но, слушая его, я испытывала такое невыносимое отвращение, стыд и смущение, что думала только о том, чтобы он прекратил. Я пообещала себе, что, даже если окажусь в самом ужасном месте и со мной произойдет самое страшное, я не буду так стонать. Хенрик тоже не стал бы так стонать. Он был чрезвычайно устойчив к боли. Он не раз этим хвастался. Когда он ударился головой об открытую дверцу кухонного шкафа, он несколько раз вскрикнул, а потом яростно ругался и был несколько сварливым до самого вечера, но если не считать этого, то можно сказать, что он молча перетерпел боль.
Если бы они меня пытали, я бы хотела, чтобы это делалось с должным вниманием, заботой и серьезностью. Людьми, хорошо подготовленными в этой области. Если бы они хотели причинить кому-то вред, это было бы сделано уважительно, профессионально, а не бессердечно и бездушно. Как в больнице. Иногда случается, что они кого-то убивают, но всегда стерильно, в чистых перчатках и в соответствии с процедурой. Ведь что в первую очередь проверяют в больнице в таких случаях? Все ли было сделано в соответствии с процедурой.
Не видя возможности освободиться, я поступила так, как поступил бы любой на моем месте. Я решила как-то устроиться. Поэтому я осмотрелась в поисках чего-нибудь съестного. В шкафу было много разных вещей. Среди них резиновые дубинки и наручники с красным мехом. Я взяла их для Боревича. У полиции всегда не хватает снаряжения. Он обрадуется.
Там также было во что переодеться. Какое счастье, что меня никто не видит с этим ужасным пятном от чая. Одежда, которую я нашла, мягко говоря, не пришлась мне по вкусу. Сплошные стринги, кружевное и кожаное белье. С другой стороны, каждый хотел бы разок примерить что-то подобное. Хотя бы для того, чтобы удовлетворить любопытство. Если не сейчас, то когда? В отличие от других я хотя бы могу
