– Кто ты? Кто ты, черт возьми? Ли Гон? – спросил Синджэ едва слышно.

Если имя Ли Гона было запретным в Корейской империи, в Республике Корея уж точно никто не должен был его знать.

– Лейтенант Чон Тэыль и это тебе рассказала?

– Тэыль тоже знает? – озадаченно переспросил Синджэ.

– Разве ты узнал не от нее?

То, что Синджэ всегда считал сновидениями, то, что списывал на детскую травму после разорения семьи, оказалось отнюдь не снами. Все это было его реальными воспоминаниями. Внутри у него все оборвалось.

Вот почему лицо Джихуна показалось ему знакомо. Синджэ запомнил его благодаря одному событию в далеком прошлом. В ту пору на улицах повсюду развевались белые полотнища с узором цветка сливы. Церемония коронации завершилась, но плач восьмилетнего Гона, взошедшего на трон, но потерявшего отца, в течение двадцати шести дней раздавался у стен дворца. Ожидая свою мать перед магазином бытовой техники с несколькими большими телевизорами, Синджэ слышал в новостях, как ребенок меньше его ростом и в траурных одеждах громко оплакивал смерть императора.

– Тем плачущим мальчиком правда был ты? Ты действительно Ли Гон?

Гон ничего не мог ответить ему. Он думал о том, что в действительности в этот мир пришло больше людей, чем он предполагал.

– Отвечай, черт возьми! – закричал Синджэ в состоянии крайнего потрясения, хватая Гона за грудки. Но в тот же миг Ён приставил к его голове дуло пистолета.

– Руки прочь, если не планируешь умереть.

– В одном я уверен. – Гон замолчал. Он прикипел сердцем к этому миру из-за Тэыль, но из-за Синджэ, который стоял сейчас перед ним, Гону нельзя было в нем оставаться. – Из-за тебя я должен вернуться в свой мир. Похоже, что я твой император.

Смятенная тишина воцарилась в комнате. Это был судьбоносный поворот.