Но Гундивальд лишь попытался отвести взгляд.

— В глаза мне смотри, мразь! — приказал я ему. — Какой твой генетический код⁈

— Ч-ч-что? — ещё больше испугался бывший наёмник.

— Где остальные⁈ — продолжил я опрос. — Где Никита⁈ Где Белян⁈

— Я… — сдавленно сглотнул Гундивальд. — Я ушёл из отряда… Не знаю…

— У-у-у, сука! — оттолкнул я его, после чего посмотрел на Винтика. — Этого первым.

Шпунтик, вооружившийся инъектором, начал обкалывать не сопротивляющихся смертников мощным седативным. Сейчас они окончательно успокоятся и не доставят нам никаких проблем. Как бы ни было им больно…

Дожидаюсь, пока завершатся все подготовительные процессы, после чего помещаю свою филактерию на столик посреди ритуального круга.

В отличие от большинства заклинаний и ритуалов, созданных живыми, тут говорить ничего не надо. Это создано мёртвыми для мёртвых — слова излишни.

— Дамы, поучаствуйте, помогите Винтику и Шпунтику, — приказал я. — Когда я подам сигнал, надо будет проколоть этим индивидам сердца.

Мысленно фокусируюсь на филактерии, устанавливаю с ней ментальную связь, после чего делаю взмах правой рукой.

Выплеснувшаяся витаэнергия заполонила этот небольшой зал, а я усилием воли начал концентрировать её в филактерии, попутно облучая филактерию некроэнергетическим потоком.

Тела смертников иссушались, ведь они ещё не до конца умерли, поэтому противоестественная тяга витаэнергии в филактерию «подхватила» истечение витаэнергии и стремительно потянула её.

И никакой тебе коррапченной некроэнергии — всё эко-френдли!

Тела жертв полностью иссохли, превратившись в обтянутые пергаментного цвета кожей скелеты, а филактерия наполнилась смесью из двух антагонистичных магических энергий. Центром концентрации, естественно, был кусок моего черепа.

Если всё прошло по плану, то сейчас должна произойти инкапсуляция витаэнергии в оболочке из некроэнергии, аккурат в границах кусочка черепной кости.

Пристально слежу за происходящим в филактерии. Если бы мог затаить дыхание, затаил бы.

— М-хм, — изрёк я удовлетворённо, глядя на то, как происходит плановая инкапсуляция. — И-и-и, всё!

Подхожу к филактерии и беру её в руки. Внутри неё плещется противоестественный и вынужденный союз энергий.

Если обращаться к теории, то витаэнергия в филактерии нужна, чтобы ускорять восстановление физической оболочки лича или архилича, а некроэнергия служит лишь для удержания этой витаэнергии. Ну и важно понимать, что физическая оболочка создаётся не из витаэнергии, а за счёт неё — что-то связанное с круговоротом жизни и смерти, из мёртвого в живое и наоборот, то есть глубокомысленная философская хуйня.

— Винтик, Шпунтик, — обратился я к своим ассистентам. — Приберитесь тут. Дамы — за мной.

Достаю телефон.

— Захар! Брат родной, от материнской платы другой! — воскликнул я. — Ты говорил, что у тебя есть надёжное место, чтобы прятать особо важные вещи…

Глава тринадцатая

Война, идентичная натуральной

/19 июня 2029 года, Праведная Республика, г. Душанбе/

— Сейчас я буду делать грязь, но вам нужно будет проследить, чтобы я не отключился в процессе, — сообщил я им. — Буду отключаться — пробуждать и возвращать к работе. Рассыплюсь в прах — отправляйте генерал-полковнику Леви и генерал-лейтенанту Адаму, а также Захару код «коричневый», доступными способами. Понятно?

Код «коричневый» — это значит, что я отправился в длительный отпуск без содержания, а уже это значит, что Праведная Республика в дерьме.

— Да, повелитель, — ответила за всех Катрин. — Мы не подведём тебя.

Киваю им, после чего иду за «Поцелуем морока», всё так же стоящим на подоконнике. Смертоносная отрава уже должна была дойти до кондиции — сейчас буду осторожно мазаться ею.

— Главное — не стать после этого мазохистом… — произнёс я и осторожно обмакнул ватную палочку в губительный яд.

Пурпурная жидкость пропитала белую вату. Аккуратно подношу её к своей грудине и, очень коротким движением, мажу яд на кость.

— Ох, бля-я-я-я… — сразу же завыл я.

Не знаю, каково было людям, на кожу которых попадал белый фосфор, но теперь я знаю, на что это похоже, когда речь идёт о кости…

Падаю на кафель, где не могу сдержать конвульсий. Более того, я даже не пытаюсь их сдержать, потому что мне недосуг.

Пронзительная боль постепенно охватила все мои кости, от макушки до пяточной кости. Характер её описать сложно, в основном потому, что она была не ноцицепторной (1) или нейропатической, (2) а совершенно новой для меня.

Каждая костная клетка болела, горела адским пламенем, но, при этом, я давал себе отчёт в происходящем. Я сумел восстановить концентрацию и взял себя под полный контроль. Боль от этого никуда не делась, но теперь я мог прислушаться к ней и нащупать её грани. И я понял, что она накатывает короткими волнами, с каждой волной наращивая интенсивность.

Время шло медленно, но я уже адаптировался к боли, а это нехорошо. Это значит, что концентрация яда недостаточна.

Собираюсь, поднимаюсь на ноги и беру из баночки новую ватную палочку, которую также аккуратно макаю в банку с «Поцелуем морока».

Кто вообще придумал такое странное название для яда? Почему не «Последний поцелуй»? Почему не «Смерть на пляже»?

«А почему „Смерть на пляже“?» — спрашиваю я себя.

Эх, налицо подсознательная попытка оттянуть нанесение следующей порции яда.

«Ладно, „Поцелуй морока“, окей» — подумал я и мазнул себе левую плечевую кость ватной палочкой.

Это казалось невероятным, но с фактом не поспоришь — боль может быть ещё острее.

Снова падаю на кафель. Надо, наверное, присесть на диван и мазаться там…

На этот раз примириться с болью было легче. Как только я смог вернуть контроль над своим бренным телом, сразу же встал, взял с собой банки и прошёл к дивану.

Беру ещё одну ватную палочку и макаю её в яд.

— Повелитель, остановись, — призвала меня Катрин. — Посмотри на