– Я только сейчас понимаю, как мне этого не хватало… – промурлыкала с закрытыми глазами. Самсонов лежал рядом со мной на постели и лениво поглаживал мою обнаженную спину. Моя голова покоилась на его плече, а нога на бедре, мы лежали почти вплотную прижавшись. Не отлипали друг от друга ни на секунду. – Тебя и твоих рук.

– Только рук? – спросил возмущенно, и я рассмеялась, утыкаясь в его шею, пахнущую сексом и любимым мужчиной.

– Не только… – скользнула губами по колючему подбородку и чуть выше. Поймала расслабленный взгляд сытого льва и поняла, что дальше некуда откладывать. – Я должна кое-что сказать.

Самсонов едва уловимо нахмурился, а потом привстал на локте, аккуратно доставая свою руку из под моей шеи и проговорил.

– Сперва сделаем кое-что…

Я в немом удивлении ухватилась за эту отмазку чтобы подольше оттянуть неприятный момент. Как он воспримет что я Хасанова? Как отнесется к тому, что сознательно умалчивала правду? Лучше уж рассказать сейчас, чем снова оказаться в проигравших. Ну не сейчас, а чуть попозже…

За окном светало.

– Рубашка? – спросила, когда Самсонов накинул на мои плечи белую сорочку из шкафа и застегнул на несколько пуговиц как халат. – Для чего?

– Увидишь… – ответил туманно и натянул на свои тренированные бедра спортивные треники из того же шкафа. Подошел к кровати, на которой я все еще сидела и подал мне руку.

Я ухватилась за его кисть не смотря на то что длинна рукава рубашки скрывала все вплоть до кончиков пальцев и спустилась с высокого матраса как королева под руку с подданым. Кивнула.

Самсонов шлепнул меня по заднице, я рассмеялась.

– Куда мы идем? – переплела наши пальцы и зашагала вслед за Давидом по пустующему дому. Время было около пяти утра, солнце еще только окрашивало горизонт в розоватые блики и не спешило являться миру, отчего полумрак в коридоре был уютным и мягким.

– Увидишь… – повторил как попугай, и я замолчала, наслаждаясь этими невесомыми моментами счастья. Идти под руку с любимым мужчиной – что может быть лучше?

Мы спустились на первый этаж, и Давид повел меня по ворсистым коврам в сторону длинного коридора. Панорамные окна открывали потрясающий вид на сад, и я залюбовалась им и даже замедлила ход, но Самсонова неумолимо вел меня дальше.

Дошли до того кабинета, что он разнес накануне, и я одеревенела и встала перед ним, боясь сделать шаг.

Самсонов повел уголком губ и, не долго думая, присел, поднимая меня на руки, я взвизгнула, вцепилась в его шею и зажмурилась, молясь, чтобы призраки, которых мы оставили в этом кабинете растворились до того как дверь перед нами откроется.

– Не бойся… – видимо прочитав мои мысли Давид открыл дверь и вошел. Прошествовал прямиком к столу и усадил меня на него, я ощутила холод деревянной столешницы под задницей и поерзала, хватаясь за ее край. Ноги болтались как у ребенка на высоком стуле и я помотала ими как маятниками, наблюдая как Самсонов обходит стол и залезает куда-то под него.

– Что-то потерял? – отклонилась назад, заглядывая на обнаженную спину мужчины, который издав победный клич выбрался из под стола и пряча руки за спиной обошел столешницу, вставая передо мной.

– Уже нашел, – произнес ласково и достал руку из-за спины, протягивая мне ту самую бархатную коробочку, в которой сверкая алым блеском красовалось кольцо.

Давид встал на одно колено и не отрывая от меня взгляда что-то произнес, а я не слыша и не видя ничего из-за слез соскочила со стола, но ощутила что меня тут же подхватили мужские руки и Самсонов порицательно произнес.

– Весь пол в осколках, не смей на него вставать!

– Не буду! – произнесла глухо, и он переспросил.

– Это твой ответ?

– А о чем ты спросил?

Он фыркнул.

– Я спросил, выйдешь ли ты за меня замуж.

Отстранилась, по-прежнему вися на шее мужчины своей мечты, и кивнула, сглатывая ком в горле.

– Только если ты поклянешься любить меня той, кем я являюсь…

Самсонов не совсем понял, в чем смысл фразы, но согласился.

– Клянусь.

И я прошептала.

– Выйду!

Он ощутимо выдохнул будто и в правду сомневался в моем ответе, а потом усадил меня на столешницу, взял мою руку в свою.

– Я мог бы сделать это в ресторане на ужине, но у меня аллергия на эти два слова, так что извини.

– Я тебя не виню, – произнесла краснея, и Давид надел на мой палец кольцо, которое село будто было лито по моим меркам. А потом обхватил мое лицо руками и заглянул в глаза.

– С этого момента все плохое в прошлом. Есть только ты и я. И нас ничто не сможет разлучить.

Его слова теплым медом обволакивали душу, и стало легко и уютно.

– В чем ты хотела признаться? – спросил ласково поглаживая скулы, и мое сердце сжалось и слова сами собой слетели с губ.