Эйс устало развел руки, потянулся и протяжно зевнул, уронив книгу на диван. Я тоже села, мысленно прокручивая в голове только что услышанную историю.

– Вот это да! – пробормотала я вполголоса. – Эта Китти Мерсер, судя по всему, потрясающая женщина. Надо же решиться на такое… Отправиться на другой конец света, выйти там замуж за малознакомого человека… Да еще получить в придачу свекровь, которая похожа на самое настоящее исчадье ада.

– Думаю, в те времена многие женщины решались на подобное. Особенно те, кто хотел кардинально изменить свою жизнь. – Эйс отрешенно уставился куда-то вдаль. – Вот и Китти… – промолвил он после короткой паузы. – Она ведь категорически не хотела возвращаться к той жизни, которая ждала ее в родительском доме.

– Да, похоже на то. Ее папаша… законченный подонок… Как ты думаешь, она сделала правильный выбор, выйдя замуж за Эндрю, а не за Драммонда?

Какое-то время Эйс молча разглядывал портрет Китти на обложке книги, потом меланхолично бросил:

– Кто знает, кто знает… Всем нам приходится делать выбор, иногда каждый божий день…

Лицо его мгновенно помрачнело, и я не рискнула развивать эту тему дальше. Хотя меня и подмывало спросить у него напрямую, какой же такой выбор сделал лично он, спрятавшись здесь, в своем дворце, от всего мира.

– Вопрос лишь в том, – перевела я разговор снова на себя, – какое отношение имеет эта женщина ко мне? Не думаю, что нас с ней связывают какие-то родственные узы. Мы ведь с ней совершенно не похожи. – В доказательство своих слов я взяла книжку и приложила к голове, постаравшись придать своему лицу такое же суровое выражение, как на фотографии.

Эйс издал короткий смешок и ласково погладил пальцем мою щеку.

– Внешность еще ни о чем не говорит. Вот возьми, к примеру, меня. Мой отец – европеец. Да и в тебе, судя по всему, намешано всякой крови. Разве тебе самой не приходили в голову подобные мысли?

– Почему же? Приходили. Хотя, если честно, я всегда воспринимала свою внешность как должное. А вот другие все время пытались угадать, откуда же я родом. Особенно когда узнавали, что я приемная дочь. Варианты предлагались всякие: Юго-Восточная Азия, Африка… Такое впечатление, будто я экспонат какой-то, на который нужно обязательно повесить соответствующую бирку. А мне всегда хотелось быть просто самой собой.

Эйс понимающе кивнул головой.

– Да, мне это знакомо. Здесь, в Таиланде, местные называют таких, как мы с тобой, лук креунг, что можно буквально перевести как «полукровка». Вот я сам… Я же знаю, кто мои родители, каких я кровей, так сказать, но все равно не могу с полной уверенностью заявить, что понимаю, кто я есть на самом деле и к какой культуре принадлежу. По правде говоря, я везде ощущаю себя чужаком. Интересно, как ты воспримешь Австралию… Почувствуешь ли ты, очутившись там, что являешься частью этого континента…

– Я… пока понятия не имею. – Я почувствовала, что меня бросает в жар от столь сложных разговоров. От вопросов Эйса даже голова пошла кругом. Я подхватилась с дивана. – Все! Иду купаться. Надо искупнуться в последний раз на закате солнца. – Я пересекла террасу и направилась к лестнице. – Хочу сделать несколько фотографий на память.

– Что значит «в последний раз»?

– Завтра я уезжаю. Пойду натяну на себя бикини.

Через пару минут я с фотоаппаратом в руке подошла к воротам. Там уже торчал Эйс, облаченный в плавки, в темных очках, с бейсболкой на голове.

– Я тоже пойду окунусь вместе с тобой, – сказал он мне.

– Отлично, – ответила я, стараясь ничем не выдать своего удивления. Он нажал на красную кнопку, и створки ворот разъехались в разные стороны, выпуская нас. Я вручила свою фотокамеру По, а сама бросилась догонять Эйса, который проворно побежал в сторону моря. Мы плавали долго и заплыли далеко, гораздо дальше, чем обычно это делают отдыхающие. Эйс обнимал меня в воде и целовал.

– Почему ты ни словом не обмолвилась, что уезжаешь?

– Знаешь, скажу тебе как есть. Я просто потеряла счет дням. И только когда сегодня утром случайно извлекла из своего рюкзачка билет на самолет и взглянула на дату, тогда поняла, что завтра мне надо уезжать.

– Без тебя, Сиси, здесь будет все не так.

– Думаю, ты как-то справишься с этим, Саймон, – шутливо ответила я, когда мы наконец вылезли с ним из воды. – Схожу за фотоаппаратом. Хочу успеть запечатлеть закат, сделать пару снимков, пока солнце не село.

Я забрала камеру у По и вернулась назад, на пляж. Эйс укрылся в зелени, наблюдая издали, как я щелкаю затвором, пытаясь найти наилучший ракурс.

– Хотите, я вас сфотографирую? – вдруг предложил мне По.

– Хочешь вместе со мной? – спросила я у Эйса. – Такой снимок на память на фоне солнечного заката и моря…

– Я…

В глазах Эйса мелькнул страх. Но через пару секунд он согласился, хотя и без особой охоты.

Я показала По, на какую кнопку следует нажать, и мы с Эйсом, обнявшись, снова побрели в сторону пляжа. Выбрали место и замерли на фоне заходящего солнца, последние всполохи которого озаряли побережье Прананг. По принялся щелкать без устали, пока Эйс не сделал предупреждающий взмах рукой. Дескать, пора заканчивать фотосессию. После чего набрал нужный код замка и поспешно скрылся за воротами. Я побежала за ним, остановившись лишь на мгновение, чтобы забрать у По свой фотоаппарат.

– Если хотите, мадам, я распечатаю для вас фотографии. У моего кузена своя фотомастерская на Краби. Я отвезу ему пленку, и к завтрашнему утру фотографии будут готовы, – неожиданно предложил мне свои услуги По.

– Ладно! – мгновенно согласилась я. – Буду вам очень признательна. – Я извлекла из фотоаппарата кассету с пленкой. – Пожалуйста, пусть сделает два комплекта, ладно? – Я подтвердила свои слова энергичной жестикуляцией на пальцах, а сама подумала: будет что оставить на память Эйсу.

– Как скажете, мадам. – По широко улыбнулся. – Сделаем. Два комплекта будут стоить триста батов. Идет?

– Идет, – ответила я. Интересно, с чего это он стал таким добреньким и услужливым, непроизвольно мелькнуло у меня в голове. Но я тут же нашла объяснение. Наверняка бедолагу все еще мучит совесть за то, как он обошелся со мной в самом начале нашего знакомства. В конце концов, любой человек может захотеть искупить свои прежние провинности.

Вечером за ужином я все время ловила себя на мысли, что я какая-то не такая, как обычно. И разговор за столом у нас с Эйсом никак не клеился. Реплики казались мне ненатуральными и даже немного фальшивыми. Эйс был непривычно молчалив и спокоен. Он даже не смеялся моим шуткам, как это делал всегда, даже если они были не совсем удачными или смешными. Как только я отложила в сторону вилку и нож, Эйс тут же зевнул и заявил, что сегодня, пожалуй, нам следует улечься спать пораньше. Я не стала перечить. В постели он молча нашел меня в темноте и тут же овладел мною.