Шрифт:
Закладка:
– Я беременна! – внезапно сказала девушка.
Елена от неожиданности поперхнулась собственной слюной и закашлялась. Из рук Володи упала ветка, которую он хотел подбросить в костер, для этого он привстал, а сейчас упал обратно на свое место.
Прокашлявшись, Елена с открытым ртом смотрела на девочку, не зная, что сказать.
– Поздравляем вас… – выдавил из себя Володя.
– Не нас, меня. Его отец не Фредерик, его отец – Великий Ван…
Теперь настала очередь подавиться Володю. Он так яростно начал кашлять, что не менее пораженной словами Эмилии Елене, пришлось встать и похлопать его по спине.
Все молчали. Это молчание становилось осязаемым, густым, как мед, и таким же липким. Елена чувствовала, как вниз по спине ползет капля пота. Откуда она появилась? Ночь была довольно холодной, и тепла костра было явно не достаточно, чтобы вспотеть. Она сосредоточилась на этой капле. Это отвлекало от ужасных мыслей. Бедная девочка! Что ей пришлось пережить?
– Ты хочешь нам это рассказать? – осторожно спросила Елена.
– Да…
Она начала рассказ. Ни кто не смотрел друг на друга. Все смотрели в костер. Вой уже давно стих. Тишину ночи разрывал шепот костра… и слова девочки…
Мы с Фредериком любили друг друга. В принципе, нам некого было больше любить. Всю жизнь мы были вдвоем. Мы никогда не видели других детей. Поначалу мы даже думали, что во всей вселенной нет других детей, кроме нас. Мы жили. В маленьком мире, мире людей и оборотней. Последних, мы не боялись, часто ночью мы могли с ними играть, резвиться, веселиться. С ними было даже интереснее, чем с людьми. Они рассказывали много интересных историй. Сказок. Особенно нам нравились сказки о вечной жизни.
– Вы чувствуете боль? – спрашивали они нас.
– Конечно, – отвечали мы.
Тогда кто-нибудь из них засовывал руку в костер, и она начинала гореть. Пахло жаренным мясом, и нельзя сказать, чтобы этот запах был бы нам не приятен. Потом руку вытаскивали из огня. И она на несколько минут становилась пылающим факелом.
– А мы не чувствуем боли! Через час рука отрастет заново.
Мы знали всех оборотней по именам, знали их особенные черты, в том числе и характера. Знали, с кем будет веселее, кто расскажет поучительную историю, а кто страшную… В каком-то роде мы были и их детьми.
Сами они не могли иметь детей.
В них во всех оставалось что-то человеческое… Кроме Вана… Великого Вана… Он никогда не подпускал нас к себе близко. Но очень часто мы замечали, как пристально он за нами следит из укрытия, думая, что мы его не видим.
Шли годы. Мы взрослели. Нам уже требовалось что-то большее. Мы не понимали что, а взрослые люди не объясняли нам ни чего. Как потом оказалось, они знали… Они все знали… Это все было заранее оговорено…
Однажды Фредерик признался мне в любви. Я тогда впервые посмотрела на него ни как на друга, на мальчика, но как на мужчину… Мы поцеловались… А потом… Ну сами понимаете…
Это было днем, приблизительно за пару месяцев до вашего прибытия.
Ближайшей ночью мне хотелось отдыха. Пережитое днем было так таинственно, так блаженно, так восхитительно, что отнимало силы, мешало думать, требовало лишь сна. Мне хотелось лечь спать пораньше. Когда стемнело, мы попрощались с Фредериком, и я пошла домой. Я думала о любви, о тех нежных словах, что шептал мне на ухо днем Фредерик. Я летела, поток воздуха обжигал легкие, глаза слезились, и это были слезы радости. Краем глаза я заметила Вана. Он стоял вдали, смотрел на меня, нюхал воздух. Вдруг он заревел так яростно и бешено, что даже я, привыкшая к оборотням с самого детства, замерла от ужаса на месте. Он бросился ко мне. Обнюхал меня. Вновь заревел и умчался прочь…
Не успела я заснуть, как ко мне пришли отец и Марк. Отец что-то жарко доказывал, кричал, плакал, умолял. Марк смотрел исподлобья. Его глаза были суровы и неумолимы.
– Ты знал и был согласен! Ты всегда знал! – отвечал Марк отцу.
– Я не знал, что мне делать. Мое согласие было актом отчаяния. Я надеялся, что это никогда не произойдет! Ты все знаешь! Ты сам все прекрасно знаешь! Помоги нам! Я давал согласие, но тогда это событие казалось таким далеким, таким невероятным, что я сам в него не верил!
– Я не могу ни чем помочь! Вы с Ваном заключили договор, пришла пора его исполнять!
– Я не отдам свою дочь! – закричал отец и встал между мной и Марком.
Последний ткнул каким-то предметом в отца, и тот рухнул замертво. Я действительно подумала, что он убил папу. Я вскочила и бросилась к распростертому на полу телу. Марк ткнул чем-то и в меня. Я тоже упала без сознания…
Очнулась я в пещере Вана.
– Где я?
– В моем доме, – был мне ответ. – Когда вы с Фредериком родились, мое племя хотело вас обратить. Нас было мало тогда. Мы были жестоки. Но ты была мне нужна. Я заключил с твоим отцом договор, когда ты вырастишь, ты должна родить мне сына. Вчера я почувствовал, чем ты занималась с Фредериком, я понял, что ждал слишком долго. По счастливой случайности ты не забеременела. Значит так угодно Тьме. Настала пора.
Что было дальше описывать нет смысла, вы и так все понимаете. Я забеременела. Ван приказал мне ни чего не рассказывать Фредерику, пусть думает, что это его ребенок. Но я не могла не рассказать. Фредерик понял меня, он не держал на меня зла, он действительно меня любил.
Мы стали планировать побег. Но совершить его было просто не возможно. Ван приказал днем сторожить меня моим родителям, папе Альфреду и маме Луизе. Они так привыкли служить, что и в этот раз не могли ему отказать. К тому же, Ван сказал мне и всем остальным, что принять роды должен он сам. У меня родится монстр, так он сказал, и только он (Ван) сможет его усмирить. Если он родится в другом месте, или роды примет не он, мой сын уничтожит меня, и всех, кто будет рядом. Возможно, сказал Ван, он уничтожит всех людей на этой планете. Может он и врал, а может мои
