На последнем слове Райнхард с резким рыком боли отпустил руку девушки. Ева тут же невольно отползла назад, игнорируя то, что под ней уже была мокрая холодная земля. Она смотрела на обугленную, почерневшую руку дьявола и была безмолвна. По щекам её текли слезы, губы были разомкнуты в немом восклицании. Кажется, она почти не дышала.

Мужчина болезненно поморщился, глубоко вдыхая и сбивчиво выдыхая. Его обгоревшая рука дрожала на весу. Он едва пошевелил пальцами, и звучно задышал носом от боли. Впрочем, конечность его слушалась, а значит, должна исцелиться.

— Примерно это я и чувствую к тебе, Ева Мерриман. — он издал несколько сбивчивых смешков, — Ты — мой столь желанный запретный плод.

Райнхард не знал, говорил ли он все эти слова искренне. Ему бы очень хотелось, чтобы они оказались ложью во благо его задумки. Всего лишь исполнением женского каприза в красивой, даже просто огненной упаковке. Однако все эти фразы не крутились у него в голове, как хорошо продуманная утонченная ложь. Напротив, они возникали абсолютно спонтанно, легко, без долгих раздумий. Наверное, смертные описали бы это как «шли из сердца», но дьявол всё еще был уверен, что этот его орган способен лишь гонять кровь по телу и для разных духовных дел оставался непригоден. Впрочем, мужчина до последнего лучше будет обманывать себя, считая, что все его чувства — лишь хорошо продуманный обман, нежели честно признается, что умудрился влюбиться в смертную.

Его рука болезненно подрагивала, хоть Райнхард и постарался зафиксировать её на весу перед собой ладонью вверх. Этим жестом он как бы лишний раз демонстрировал Еве, что всё не так уж и плохо. Конечность пусть и выглядела ужасно, но дьявольская регенерация делала своё дело. С каждым мгновением дьявол всё лучше чувствовал, что рука вновь подвластна его желанию, а значит, идет быстрый процесс восстановления. В такт этим ощущениям он снова и снова слегка двигал кончиками пальцев. Это вызывало волну боли, но она не могла сравниться с тем, что было минутой ранее, поэтому мужчина даже не обращал внимания.

— Видишь? — натягивая кривую улыбку, произнес он. — Как там говорят в вашем мире? Заживает как на собаке?

— У тебя еще хватает совести шутить? — нервно возмутилась девушка.

По её щекам всё еще текли слезы. Она даже сама не понимала почему. Просто эмоции взяли верх. Просто она испугалась от понимания, что вредит Райнхарду одним прикосновением. Просто… просто он был полным дураком, раз решил сделать нечто подобное. Ева была зла на мужчину, но это был какой-то особый вид гнева. Двоякое чувство, за которое даже было немного стыдно, но не злиться она всё равно не могла. Внутри всё смешалось во что-то очень странное. Все сказанные слова были чем-то невероятно воодушевляющим, от них по всему телу растекалось приятное тепло, а в душе будто бы что-то мягко трепыхалось. Но эти нежнейшие чувства смешались с огромным страхом за происходящее. И теперь этот ком из разных эмоций то ли душил, то ли радовал Еву, порождая слезы на её щеках.

— Ну и чего ты плачешь, глупая? — Райнхард, возможно, и пытался сказать это мягче, однако получилось все равно что-то ехидно-ядовитое.

— Я… я… — растерянно, даже еще чуть всхлипывая, начала Ева.

Однако объяснить своё состояние словами она никак не могла. Сама-то его не понимала. Она сжала еще сильнее кристалл, вкладывая в этот жест почти неестественную внутреннюю ярость за произошедшее. Захотелось вдруг сделать что-то вопреки его воле. Не думать, что ей что-то запрещено и не заботиться, что будет завтра. Сказать искренне и, возможно, сильно об этом пожалеть, но знать, что это лучше, чем не сказать совсем.

Ева поджала губы, сделала это очень эмоционально и жалостливо. Она сильно нахмурилась и на секунду прикрыла глаза, почти вжимая голову в плечи. Пожалуй, люди делают нечто подобное, когда ощущают, что вот-вот придется сделать что-то экстремальное. Будто готовясь к прыжку, девушка вдруг попыталась глубоко вдохнуть, но на деле вышло лишь громко всхлипнуть носом. Она резко распахнула глаза, которые наполнились слезами волнения. Уставив взгляд на Райнхарда, такой опечаленный, растерянный, но очень нежный взгляд, Ева снова всхлипнула и громко, почти нервно выпалила:

— Потому что я хотела бы попросить тебя поцеловать меня снова, но ты опять воспламенишься!

Это звучало подобно откровению очень обиженного, ранимого ребенка. Обиженного на обстоятельства, с которыми он ничего не может поделать. Поэтому оставалось лишь нервно махнуть руками, сесть и искренне заплакать, твердя: «ничего не получается, совсем ничего!».

Ева сказала это и моментально спрятала взгляд куда-то вниз. Она и сама уже осуждала себя за такую глупую минутную слабость. Начала осуждать еще на моменте, когда только сказала первое слово. Внутри всё сжалось, потому что Райнхард молчал. Наверное, так как сейчас, Мерриман не волновалась еще никогда. Её сердце забилось в каком-то бешеном ритме, а щеки совсем раскраснелись. Она бы так хотела, чтобы он просто взял и обнял её! Чтобы прижал к себе также крепко, как делал это, когда сам того желал, не спрашивая и не задумываясь о её мнении. Как куклу, чтобы она снова могла бурчать о том, что с ней нужно считаться, а не переставлять с места на место, как вздумается. И тогда бы даже не нужно было ничего говорить. Она бы совсем немного еще поплакала у него на плече, вытирая слезы об обожженную рубашку, а затем совсем бы успокоилась.

— Ну что ты молчишь?! — почти истерично требовательно вскрикнула Ева, ударяя ладошкой в землю, но всё еще не смея поднимать взгляд.

Она зажмурилась, пока её слезы капали уже на ткань грязного пальто. От молчания Райнхарда хотелось просто провалиться на месте и взять свои слова назад. Она уже успела тысячу раз пожалеть о такой эмоциональной глупости, которую выпалила ему. Если этот чертов кристалл умеет возвращать время вспять, то ему было самое время заработать.

— Вот что ты кричишь? — послышался, наконец, голос дьявола.

Он звучал мягко, с толикой усмешки в голосе, но всё же неестественно тепло для кого-то вроде Райнхарда.

Ева открыла глаза и увидела, что перед ней на вытянутой здоровой руке мужчины лежит небольшая деревянная шкатулка с лицом женщины на крышке. Она подняла на мужчину вопросительный, почти осуждающий взгляд. Ей показалось, что он придумал какую-то очередную глупость или просто решил проигнорировать её слова и перевести таким несуразным способом тему.

— Ну и что это? — расстроено прошептала она.

А сама уже начала думать, что может все и к лучшему. Возможно, им стоит просто забыть обо всем сказанном и вести дальше диалог, будто ничего и не было. В общем, у Евы уже во всю в голове прорастали мысли вполне обычной обиженной женщины, когда Райнхард оборвал их на корню:

— Это шкатулка тишины. Положи в неё кристалл, и какое-то время он будет неактивен.

Наследница резко дернулась вверх, вскидывая голову, выпрямляясь и смотря теперь на дьявола с явным удивлением.

— Он что, не вернется ко мне, когда я его сниму?

— Нет. — он улыбнулся кончиками губ. — Я же говорил, что все продумал.