что теряю равновесие и падаю назад.

Крик застревает у меня в горле, и я зажмуриваю глаза.

Сильная рука обвивается вокруг моей талии, и тепло разливается внизу живота от ощущения твердого тела рядом с моим.

Я медленно открываю глаза и обнаруживаю, что поймана бездушным взглядом Лэндона.

Реальность моего положения проясняется медленно, как туман. Моя верхняя половина тела свисает, а вторая болтается внутри балкона, ноги не касаются земли.

Единственное, что удерживает меня от падения и порезов тысячью шипов — не кто иной, как Лэндон.

Мои потные руки крепко вцепились в металлические перила, а грудь то вздымается, то опускается с неравномерными интервалами.

— Прекрасный вид приветствует меня, — Лэндон скользит свободной рукой по моим бедрам, поглаживая, пощипывая и оставляя за собой дорожку из мурашек.

Именно тогда я понимаю, что мое платье задралось до середины, открывая чулки в сеточку и трусики королевского синего цвета.

— Подними меня, — пытаюсь показать одной рукой, затем указываю на него и на себя.

— Ты не слушала меня, когда я отправлял тебе все эти сообщения. Почему я должен слушать тебя? — он скользит рукой между моих бедер и раздвигает их. — Кроме того, мне нравятся страх и похоть в твоих глазах. От этого мой член становится чертовски твердым.

Он больной мудак.

Самый опасный псих, о существовании которого я и не подозревала, и все же мое тело жаждет того, что он обещает.

Моя температура поднимается до тревожного уровня, и все, что я могу сделать, это гореть от интенсивности Лэндона гребаного Кинга.

Он грубо гладит меня поверх трусиков.

— Знаешь, что я сейчас сделаю?

Я качаю головой.

— Нет? Тогда давай я тебе расскажу. Я собираюсь трахнуть тебя, Мия. Жестко. Так, как тебя еще никогда не трахали. Я не стану облегчать тебе задачу и не остановлюсь, когда станет слишком. Даже если ты будешь ломаться и разлетаться на кусочки.

Мои губы приоткрываются. Почему меня это… заводит?

Он тянет меня так, что моя спина упирается в выступ, берет в руки ткань и рвет ее с такой силой, что у меня перехватывает дыхание. Трусики и чулки падают в клочьях, некоторые еще висят на мне, а остальные рассыпаются по земле.

Я не могу не заметить исчезающие следы от засосов и укусов, которые он оставил на моей внутренней стороне бедер, когда прикасался ко мне в последний раз. Я могла бы каждый день смотреть на них в зеркало и гладить их каждую ночь.

Мысли улетучиваются, когда его пальцы впиваются в мои скользкие складки.

— Твоя жадная киска такая мокрая для моего члена. Ты позволишь мне использовать твою дырочку так же, как я использовал твой рот, не так ли? Ты будешь извиваться, стонать и показывать мне свое маленькое эротичное личико, пока я буду выбивать из тебя эту непокорность, не так ли?

Я отвечаю лишь приглушенным звуком.

Он шлепает меня по киске, и мои бедра дергаются. Яростные мурашки распространяются по моей чувствительной коже.

Все еще держа меня за талию, он быстро расстегивает брюки и вытаскивает свой очень твердый, очень большой член. Я никогда не видела его таким возбужденным, до такой степени, что вены становятся фиолетовыми.

Он прижимает меня к себе и отпускает мой живот. Мои ноги автоматически обвиваются вокруг его гибкой талии, чтобы я не упала обратно в кусты. Подошвы моих ботинок погружаются в заднюю часть его бедер, когда перила врезаются мне в позвоночник.

Лэндон хватает меня за бедро и впивается подушечками пальцев в мягкую, чувствительную плоть рядом с моим центром.

— Ты совершила ошибку, предположив, что для тебя доступны другие члены. Я преподам тебе ценный урок: пока я дышу, ты принадлежишь только мне. Моя, чтобы владеть. Моя, чтобы трахаться.

Почему?

Я хочу спросить, прощупать, проникнуть под металлическую броню, которую он носит как утонченный фасад, и разорвать ее на части.

Я хочу гораздо большего, но не могу ничего сказать, когда Лэндон входит в меня. Он встречает сопротивление, и я прикусываю нижнюю губу, чтобы не закричать.

Лэндон немного отстраняется, затем входит обратно.

— Твоя киска сделана на заказ для меня, маленькая муза. Ты чувствуешь, как она сжимает мой член?

Его встречает еще большее сопротивление, и он обхватывает пальцами мое горло, душа меня, пока все, что я могу видеть, это его лицо. Надвигающееся, подавляющее и полностью контролирующее.

— Расслабься, Мия. Не похоже, что ты девственница.

Мои внутренние стены трескаются и разлетаются на тысячи осколков. Мои легкие горят, а матка сокращается с пугающей периодичностью. Я задыхаюсь, когда теплая жидкость просачивается мне между бедер.

Лэндона наконец замедляет темп, когда смотрит в пространство между нами. Его глаза сужаются при виде того, что, как я предполагаю, является моей кровью, когда его пальцы сжимаются на моем горле.

— Либо у тебя сейчас удачно начались месячные, либо ты солгала мне. Что именно?

Я поднимаю подбородок, даже когда боль обжигает меня изнутри. Мне нужно, чтобы он сделал что-нибудь, чтобы остановить это чувство.

— Ты девственница? — его голос звучит потемневшим и искаженным в моих звенящих ушах.

Я впиваюсь ногтями в его руку, которая обхватывает мое горло, и сжимаю.

— Закончи то, что начал, гребаный ублюдок, — говорят мои глаза, и, хотя он, возможно, не может этого понять, садистский огонек сияет на его зверски красивом лице.

В мгновение ока он подхватывает меня на руки, и я вцепляюсь в него, пока он снимает ботинки, брюки и трусы-боксеры.

Затем, все еще находясь во мне, он входит в студию. И делает это легко, как будто я ничего не вешу, его мощные шаги мгновенно преодолевают расстояние.

Неся меня, он расстегивает молнию моего платья, и я помогаю ему стянуть его через голову, а затем и бюстгальтер.

Мои соски задевают его рубашку, и я подавляю стон удовольствия. Несмотря на боль, пульсирующую между ног, я не могу отрицать влечение, которое бьется глубоко внутри меня.

Никогда в жизни я не была так возбуждена, как в объятиях Лэндона.

Я нахожусь в объятиях зверя, на мне только рваные чулки в сеточку и сапоги, но я чувствую себя в странной безопасности.

Желанной.

Окутанной похотливым облаком.

Безусловно, нужной.

Лэндон выдвигает огромный чистый холст из угла комнаты и кладет меня поверх него, так что он нависает надо мной.

Мои ноги по-прежнему обхватывают его бедра, почему-то не желая отпускать его. Я так много думала об этом, представляла и проигрывала это в голове, что одна мысль о том, что все может пойти не так, как надо, вызывает у меня тревогу.

Обе