я буду полноправной оборотницей. Даже не верится. Аньке я про это пока не сказала. Если она узнает, что её ожидает, то боюсь, эта эмоциональная особа скроется где нибудь в тайге. Ну или за границей, там она давно хотела побывать.

Я переоделась в майку и легинсы, как долго идти к камню обращения, я не знала, да и на улице жара. Мы стоим на кромке леса, за нами в метрах двуста, были гости, которым явно уже не до нас.

— Нам нужно зайти в глубь, и обернемся там, чтобы люди нас не заметили, — предупредил Давид, и нежным касанием обхватил мою талию. Мы прошли еще метров триста, кажется.

— Ну, дорогая наша жена, на ком соизволишь ехать? — снимая с себя одежду, спросил Алекс.

— В-верхом чтоли? — словно ягнёнок, проблеяла.

— Ну не пешком же нам десять км идти.

— Давай она поедет на тебе, все равно с ней надо осторожней, а я за это время найду священный камень, я все таки был около него несколько раз, и приблизительно помню его место нахождения.

— Хм-м, ок, я только за — ехидную улыбку пропустил на лице белый волк.

— Без глупостей, а точнее не без меня.

— Да, да, я понял, мистер грозный волк, — кажется я их узнаю с другой стороны.

В облике ликана я их видела последний раз, когда они спасали меня на заброшенной стройке. А при свете луны, смотря на них, я словно попала в фантастический мир. Сердце трепетно пропускает удары, волки чувствуют. Алекс уткнулся мне в шею и лизнул, пропуская мурашки по моему телу. Давид с рыком рванул необычайно быстро вперед, Александр не стал от него отставать и, подхватив меня на руки, помчался следом. Сначала я просто прижала свои руки к груди, но после того, как меня тряхнуло не слабо, я обхватила шею оборотня, а тот в свою очередь крепче сжал меня. Он иногда останавливался, будто прислушиваясь, а потом снова пускался в бег.

И вот спустя несколько десятков минут, мы прибыли к камню. Он был высоким и с высеченными чёрными знаками на нем.

— Мы. Пришли, — Алексу говорить в ликаньем обличии было труднее, чем Давиду.

— Нужно ждать. Луна должна осветить камень, тогда и начнем обращение, — пояснил Давид, перевоплащаясь одновременно в человеческий вид.

Прошло оже около часа, а свет луны даже и не торопился попасть на камень. Я решила прилечь на прохладную траву, устремив взгляд свой в небо. Давно я не смотрела на звезды. Очень красиво и, романтично. Глаза мои слипались от усталости, но из полудрёма меня вытянул голос белого волка.

— Наконец-то! Просиял! — воскликнул Алекс.

Камень засветился голубым светом, точнее осветились сами руны.

— Господи! Неужели я эту вижу наяву? — дар речи почти пропал. Мой взгляд так и притягивал свет камня. Такие эмоции меня переполняют сейчас, что еще какое-нибудь волшебство, и рассудок мой окончательно помутнится.

— Медлить нельзя, иначе не успеем, у нас всего пятнадцать минут, — предупредил черный волк. — Обращать будешь ты, — смотрит он на Алекса.

— А что, есть разница, кто обращает?

— Разницы как таковой нет, но я боюсь, что от своей ревности буду пренебрегать внушением. Кто тебя укусит, тот имеет большее влияние, а у Алекса характер мягкий.

— Я не против, — нарцистично поигрывая своей грудью, поворачивает в мою сторону голову Алекс, игриво подмигивая. Лишь бы соблазнить, тестестероны ходячие.

Меня ведут прямо к камню и кладут обе руки на специальную выемку под них, перед этим пустив немного крови на указательном пальце обеих рук. Эт нужно для того, чтобы камень принял мое обращение, слегка пропитался моей кровью. Алекс встал позади меня, откидывая мои волосы, тем самым оголив моё плечо.

— Женушка, будет намного больнее, чем при метке, — и с этими словами он впился прямо в шею, даже не успела опомниться. Но через долю секунды, с другой стороны шеи впился Давид.

Дакая дикая боль разлилась по телу. По ощущениям, как будто разом ломают кости во всем теле. Сначала оглушительный собственный крик пронёсся по лесу, а потом я упала в теплые объятия, чьи они были, меня волновало мало, лишь бы боль прошла. Меня выгибало и снова сгибало. Даже боль от входящих хвойных иголок под ногти, которыми я скребла землю, была детской, по сравнению с обращаемой. Не помню, сколько ад продолжался в моем теле. Темнота. Кажется, она длилась вечно. Резкая вспышка света, глубокий вдох и беглый взгляд вокруг себя. Перед собой вижу необычайно красивого мужчину. Какое у него красивое тело, и волосы, цвета снега.

— Ты ангел? — тяну свою руку к его лицу.

— Для тебя кто угодно моя любимая жена, — перехватывая мою руку, целует ангел.

— Жена?

— Моя родная! Прости меня, прошу! Прости! — быстро оказавшийся около меня мужчина, был не менее прекрасен ангела.

— Кто вы такие? И почему ты меня называешь своей женой, — смотрю на них по очереди.

— Ты какого х… рена не сдержался? — почему то белый ангел разозлён.

— Я не смог, — чуть ли не пуская слезу, произнес черноволосый мужчина, и тут врывается резкая вспышка, пронзающая острой болью, через которую я начинаю вспоминать, почему я оказалась здесь.

Это мои мужья, которые меня обернули в себе подобную. Я была рада, что наконец-то мои муки закончились. Терпеть такую адскую боль, удовольствие так себе. Постепенно начала вспоминать нашу встречу с огромной волчицей в серо-рыжем окрасе, янтарного цвета глаза и горделивый характер.

— Я ждала тебя, дооолго ждала, — волчица подошла ко мне так близко, что её морда чуть ли не соприкасалась с моим лицом. — Наконец ты меня освободила. Мне было тяжело находится в заточении про́клятого камня, — она ждал меня? От куда она вообще знала, что это буду именно я? Одновременно у меня назревало огромное колличество вопросов. Но, думаю, для этого у нас предостаточно времени.

Мы приняли друг-друга, как старые друзья.

— Мальчики, все хорошо, — я протягиваю к ним свои руки, в попытке дотянуться до их лиц, но руки мои ещё слабые, потому они подхватывают их, прикладывая к своей щеке сами. — Это прекрасно!

Эпилог.

Я слышу каждый шорох в лесу, остро чувствую запахи. Бегу по лесу прижимая уши, как щенок от радости, которого выпустили на свободу, держа долго в заперти. Легкие наполняет чистый, свежий хвойный воздух. Я очень быстра среди нашей стаи, чему все были удивлены. Ведь я не чистокровная, а обращённая, но, хочу напомнить, что в моих жилах уже текла кровь оборотня, хоть и немного.

Давид сильно мучился, точнее его мучила совесть, что он не сдержался,