— В смысле как? — Не понимаю я всей сути ситуации, которой так удивляется директор. — Какие показания?

— Лера, мы закроем это дело!

— Да подожди, я ничего не понимаю, — я подхожу ближе к директору и сажусь на стул возле его стола.

— Они готовы рассказать, кто виновен в обрушении дома, какой подрядчик занимался этим вопросом, кого они финансировали. Но условия такой сделки слишком странные.

— Какие условия? Они хотят защиты?

— Да, но это понятно. Еще они требуют, чтобы какое-то интервью попало в прессу и в эфир. Но…

— А я знаю.

— Ты знаешь? Что за интервью?

— А я знаю, я знаю! — Подскакиваю я и начинаю кружиться. Это мой победный танец! — Я знаю то, чего не знаешь ты. О боооже, какое приятно чувство.

— Лер, говори.

— Я знаааю. А ты не знаешь!

— Лера!

— Да что? Дай порадуюсь за себя.

— Говори, что за интервью.

— А вот все тебе скажи. И вообще, ты сам упрекал меня за то, что я опасными и бессмысленными делами занималась. А тут оказывается, что я все-таки помогла.

— Ты? Стой, подожди. — Подходит он ко мне и пытается остановить мое безудержное кручение вокруг своей оси.

— Я представилась журналисткой. Взяла интервью.

— Что было в том интервью? Что сказал тот человек?

— Да ничего особенного. Чего ты так напугался то? Он просто перечислил несколько построек, которыми занималась его фирма.

— Все?

— Да, это все. А что? Мало что ли?

— Понятно. Значит, он хочет вернуть репутацию.

— В этом же нет ничего плохого?

— Нет. Но это все время решение, оказывается, было так близко. Нужно было всего лишь предложить им повышение рейтинга и разглашение актуальности компании за сведения о виновнике, которого они покрывали.

— Паш, подожди, а если нет никакого виновника? Что если они хотят вернуть репутацию, но сами же виноваты в обрушении дома? Тогда мы сама сделаем им огромное одолжение.

— Это исключено. Данные давно проверены. Все права на строительства были переданы в третью фирму, они же только финансировали. Но на ту фирму мы выйти не смогли, а здесь все молчали. Кого они покрывали и зачем мы выяснить как раз не смогли. Но то, что совершенно разные фирмы задействованы в деле, можно не сомневаться. Я сам не раз проверял эту информацию.

— Но ты все равно в чем-то сомневаешься?

— Связаться с журналистами просто, но убедить их пустить в эфир скучную информацию о неизвестной фирме будет сложно. Это не те данные, ради которых будет тратится время и бумага.

— Может быть, я снова смогу помочь? Или ты все еще не разрешаешь мне заниматься этим делом?

— Лер, чем ты можешь помочь? Я не помню такого факта в твоей биографии, чтобы ты была хоть как-то связана с журналистикой.

— И как оно?

— Что? — Совсем ничего не понимает Павел Сергеевич.

— Узнавать о человеке что-то новое.

— Пока мне это не нравится.

— Вот! А ты еще что-то об отношениях говоришь!

— И я не отказываюсь. Но вернемся к работе. Как скоро ты можешь устроить встречу с журналистами?

— Зачем?

— Лер, ты уже забыла о на…

— Я не понимаю, зачем нужна встреча! Я просто скину все смской.

— Я уже начинаю сомневаться в правильности поручения тебе этой работы.

— Спокойно. Щас все будет.

Я жестами показываю директору сесть и успокоиться, а сама набираю Машке. Хоть она и уехала, но журналисткой от этого быть не перестала.

— Ало, Машуль? Привет!

Павел Сергеевич следит за мной и молча удивляется. Но я все вижу по его глазам. А еще, как я успела за ним понаблюдать, то когда он нервничает, то заваривает кофе и начинает пить его часто маленькими глотками. И сейчас именно тот случай. Ликование внутри меня становится все громче, прямопрорционально изумлению Павла Сергеевича.

— Привет, родная! Как ты? Все хорошо? — Слышу я Машкин радостный голос.

— Все отлично. Я тебе потом позвоню, поболтаем. А сейчас я по делу.

— Давай.

— Нужно, чтобы вышел небольшой репортаж в эфире об одной компании. Название и остальную информацию пришлю по почте. И в какое-то печатное издание это тоже нужно вставить.

— Лер, я, конечно, попрошу, чтобы этим занялись. Но ты же понимаешь, что…

— Это плохая затея и ничего не получится? — Перебиваю я подругу, опережая ее ответ.

— Да что ж ты за пессимист такой! Все получится. Но эфир будет скорее всего только утром.

— Хорошо, а что по печати?

— Тоже устрою, у меня есть хороший знакомый на том месте, — слишком мечтательно говорит она, как будто сильно принижая место в ее жизни этого просто знакомого. — Но все печатается хотя бы за неделю. Раньше вряд ли получится.

— Ладно. А можно получить что-то вроде образца или… ну пример какой-то. Вот чтобы человеку показать, что реально будет такой выпуск.

— Могу попросить сделать фотки черновика.

— Как быстро?

— У тебя сильно жмет время?

— Очень! Вот все горит.

— Слууушай… Нууу…

— Мань, я же поняла, что хороший знакомый — это на уровне симпатии. Может даже взаимной. Я твои интонации в голосе хорошо знаю.

— Лер, я тебе просто ничего не успела рассказать. Давай пока попридержи при себе это мнение, потом обсудим. — Слишком резко реагирует она. Неожиданно. — Вот точно ты со своим этим директором хорошая пара! Ты говорила, что он душный, а сама ведь такая же.

— Маш, ну ты чего? Я же по-дружески.

— Ага, конечно. По-дружески она… Никому ничего не говори! И сама об этом не думай!

— Да было бы о чем. Ты мне сейчас примерные сроки скажу, а об остальном я забуду ровно до того момента, пока сама не напомнишь.

— Присылай информацию. Черновик будет в течении десяти минут.

— Настолько скоро?

— Ты же сама сказала про симпатию, — ухмыляется подруга.

— Маша, ты лучшая!

— С тебя поездка ко мне в гости!

— У меня отпуск не скоро. — Тема разговора внезапно меняется, к чему я совсем оказываюсь не готова.

— А ты своего Павла Сергеевича бери с собой. Тогда это уже будет не отпуск, а деловая поездка. Кстати, как там у вас.

— Маш, неа, не сейчас.

— Он рядом?

— Ага.

Директор смотрит на меня, а я на него. И всем своим видом я пытаюсь создать впечатление, что разговор идет не о нем. Но Павел Сергеевич так смотрит, будто подозревает. И я на всякий случай кнопку громкости жму до предела, убавляя звук до минимума.

— А если я буду спрашивать, а ты просто отвечать “да” или “нет”? Или он может прям услышать?