Их в Мирте было около пятидесяти, а если посчитать Искар и Пригорный, то наберётся их не менее двухсот-двухсот пятидесяти голов.

— Да уж, — почесал я затылок, когда услышал деликатное покашливание главы миртовского отделения Гильдии.

— Мегавайт, — деликатно кашлянув, обратился ко мне Дитрион. — Ты, видимо, не совсем правильно понял то, что я тебе хотел сказать.

— В смысле? — снова напрягся я, чувствуя неладное.

— Когда я говорил, что нам нужно сменить Фракцию, под словом «нам» я вовсе не имел в виду все три отделения Гильдии. Я имел в виду совсем другое.

— А что вы имели в виду? — внезапно охрипшим голосом поинтересовался я.

— Все, кого ты здесь сейчас видишь, это те, кто пришли сменить Фракцию, чтобы своей верой и посильной помощью помочь вам одолеть зло, — пронизывающе глянул на меня Дитрион — Все кого ты здесь видишь… все они пришли сегодня к тебе. Только к тебе. Потом нас ждет Искар. А финалом станет Пригорный.

— О Боги, — простонал я закрывая глаза.

— Да, Первожрец. Под длань Фракции Хаоса сегодня перейдёт вся Гарконская Пустошь!

Глава 23

Тот, кто работает руками — рабочий. Тот, кто работает руками и головой — мастер. Тот, кто работает руками, головой и сердцем — художник.

(Франциск Ассизский).

Флерал, Гарконская пустошь, Мирт.

То, что творилось в Гарконской пустоши, можно было назвать одним ёмким словом — безумие.

После третьего часа я вообще потерял счёт тем, кто сегодня переходил под длань моей фракции. Не было смысла читать бесконечный поток «системок», с которыми мне придётся разбираться позже, поскольку это займёт не один час.

В какой-то момент лица людей и нелюдей смазались, и если бы не поддержка Дитриона и его чёткие команды, которыми он держал в узде всю эту бесконечную вереницу живых существ, меня бы просто разорвали на сувениры. Признаться, я первый раз наблюдал такую толпу людей, которая жаждала только одного — меня.

На миг даже стало страшно.

Но, всё проходит, так что ближе к полудню следующего дня поток начал иссякать, пока и вовсе не сошёл на нет. Слабо махнув рукой, я перенёсся в «Сердце Хаоса», откуда тут же открыл портал в мастерскую Нивела.

Первым делом, что я сделал, оказавшись там — завалился спать. Это мне сейчас было необходимо не меньше, чем воздух.

В вот когда я отдал дань богу сна, мне предстояло не менее важное дело, без которого моё дальнейшее восхождение было не то, чтобы невозможным, но более трудным на этом этапе.

Мне нужно было новое оружие.

Если бы «виртуал» до мелочей повторял мир реальный, наверняка бы радость от пребывание в игровом аватаре немного померкла.

К счастью, разработчики, в своё время, не стали «жестить», ограничив некоторые возможности виртуального тела, напрочь убрав естественные реакции и надобности человеческого тела.

И сейчас, вместо того, чтобы периодически стирать пот со лба, я сконцентрировался на монотонной работе, доводя заготовки до приемлемого вида. Как умел.

Боль в руках, в груди, ритмичный стук молота, жар из горна…

Этого было вполне достаточно, чтобы полностью ощутить все прелести нелёгкого кузнечного дела и признать, что заниматься этим я могу только здесь.

Уверен, происходи дело не в «вирте», вместо пары клинков у меня бы получилось только два куска окончательно испорченного чёрного мифрила, которыми не то, что вести бой — тупую первоуровневую нежить не отогнать без риска окончательно доломать то, что я много часов пытался ковать, тратя на это все силы и нервы.

По внутренним ощущениям, я провёл в мастерской Нивела несколько дней. Здесь я спал, подкреплялся купленной на аукционе едой, пил без меры «Зелья восстановления», чтобы быстрее залечить регулярно появляющиеся ожоги и прийти в норму.

А в норму мне нужно было прийти, поскольку как только я окажусь в нормальном течении времени, меня через полчаса снова перенесёт на арену, где очередной игрок попытается отобрать у меня статус Первожреца Тиамат.

Со всеми этими событиями, я совсем забыл об этом. И если бы не было возможности восстановиться в мастерской Мастера Нивела, думаю, что я бы гарантировано проиграл.

Но сейчас у меня было почти всё время «Даяны I», чтобы привести себя в норму, спланировать алгоритм будущей схватки и попытаться выскочить из этой скользкой ситуации в очередной раз.

Времени на ковку мечей в этот раз было затрачено больше, нежели на изготовление молота, которым пользовался Кастет. Сейчас, устало, но с некой гордостью, глядя на результаты своих трудов, я понимал, что внутренних порывов «сделать лучше» уже не возникнет.

На данном этапе своего куцего развития, как кузнеца, я сделал всё, что мог. Лучше не будет, поскольку я просто не знаю, как ещё лучше.

Всё это время, пока я доводил заготовки до того вида, который, в итоге, получился, изнутри что-то будто подсказывало, как должно выглядеть моё будущее оружие.

Нет, если вы думаете, что моё внутреннее «я» научило меня работать с настоящим металлом, а я в один момент стал грандмастером-кузнецом, то спешу огорчить вас и заверить, что это не так.

Чёрный мифрил — это уникальный материал, которого в реальной жизни никак не может существовать, поскольку это противоречит элементарным законам физики.

Но, при всём при этом, этот материал был настолько уникален, насколько уникальным может быть магический металл, за который в этом мире ты автоматически попадёшь в список подлежащих к уничтожению.

Доведённый до определённой температуры, чёрный мифрил становился словно свинец, который даже в обычном своём состоянии может под аккуратными ударами молота принимать ту форму, которую ты ему пытаешься задать.

Пластичный, становящийся весьма тяжёлым при нагреве, он, как только остывал, куда-то умудрялся терять практически половину своего изначального веса. Будто он во время работы над ним напитывался тяжёлым огнём.

После того, как заготовка остывает, наступает внезапный момент, когда магический металл снова обретает свои свойства, становясь самым твёрдым и неподатливым материалом из тех, которые я вообще встречал и здесь и там.

Именно поэтому мне приходилось очень часто совать остывшую заготовку в горн, чтобы потом сделать несколько десятков ударов, и снова отправить её набирать нужную температуру и цвет.

Считаю, что мои усилия того стоили.

Сейчас передо мной на верстаке лежало два слегка изогнутых клинка, которые были немного шире моих старых «Жала» и «Шила». Причём клинок под левую руку был немного длиннее, почти на ладонь.

Я и сам не мог себе объяснить, почему мне вдруг захотелось изменить форму своего будущего оружия, не привязываясь к старым