Ризу решить, будто жизнь, наконец, обрела прочный фундамент и крепкую форму, как неукротимый смерч настигал его, оставляя после себя лишь руины и обломки. Постепенно он свыкся с мыслью, что стремление к постоянству и определенности влечет за собой новые болезненные разрушения. Он построил крепость внутри себя, и одиночество сделало его другом для безлюдей, пока остальные домографы играли роль раздражителей и строгих управленцев, призывающих живые дома к порядку. Риз не нуждался в таких дешевых уловках.

Конечно, он не стал рассказывать душещипательные истории, а ограничился лишь короткой фразой, объяснявшей все: «Личной жизни свойственно меняться». Это был ненадежный помощник. Нельзя полагаться на одни лишь чувства. Вот и все, что ей нужно усвоить.

Размытый ответ Флориану явно не устроил. Не выдержав пытливого взгляда, Риз устало вздохнул и уступил. Настал его черед задавать вопросы.

– Что вы чувствуете, когда оказываетесь в безлюде?

– Кажется, ничего, – помедлив, сказала она. – Я полгода прожила в безлюде, даже не подозревая об этом.

– Занятно, – Риз присвистнул. Он не стал говорить, как опасно находиться в неизведанных пространствах. Наверняка столь очевидная истина была ей известна. – Моего безлюдя вы тоже не услышали.

Она кивнула, да так и оставила голову склоненной, будто стыдясь собственного невежества.

– Пойдемте-ка со мной.

У них был не один час в запасе. И поскольку бесцельно просиживать на берегу порядком утомило обоих, следовало подыскать более интересное и полезное занятие.

Они прошли вдоль кромки воды, перебрались через заброшенный пирс, стараясь заранее вычислить прогнившие доски, и спустя пару минут набрели на небольшое строение. Оно стояло в отдалении от воды и все равно покрылось налетом соли и плесени.

Лет десять назад здесь задумали сделать сторожку береговой охраны. Здание кое-как соорудили, посадили туда ворчливого следящего в отставке, и пару лет он исправно гонял местную детвору, собирающую на берегу коралловый известняк. Когда промышленники прибрали к рукам здесь все до последнего камня, надобность в охране исчезла, и здание опустело. Теперь оно просто торчало посреди песчаного берега.

Риз рассказывал об этом, пока Флориана медленно обходила помещение. Руками она ничего не трогала, предусмотрительно спрятав их в карманы брюк. Похвальная привычка для будущего домографа.

– Что чувствуете? – спросил Риз, когда решил, что осмотр затянулся.

Даже в сумерках было видно, как Флориана напряглась. Она застыла посреди комнаты и прикрыла глаза – вылитая прорицательница, обратившая внутренний взор в само будущее. Какое-то время он позволил ей действовать самой, с интересом наблюдая, что еще она выкинет, однако ничего, кроме задумчивой статуи, так и не дождался.

– Вы должны изучать пространство, а не свой внутренний мир, – не сдержался Риз. – Ну же, Флориана, где ваш холодный ум?

– Минутку, только сбегаю за своей головой. Кажется, оставила ее остывать в воде, – огрызнулась она. Поразительно, как одной фразой он смог обратить робкую тихоню в раздражительное создание.

– Открою вам секрет. Мы познаем пространство через органы чувств. Слышали о таких?

– Слух, зрение, обоняние, осязание, вкус, – пробормотала она, а потом возмущенно фыркнула. – Мне что, надо потрогать стены и лизнуть пол?

– Если вам того захочется, удержать я вас не смогу, – все так же насмешливо продолжал Риз. – Но на всякий случай предупреждаю, что полы здесь из неотесанных досок. Можно загнать занозу.

Флориана метнула в него уничижительный взгляд. До сего момента она никогда не позволяла себе такой дерзости.

– Вы нарочно меня сбиваете.

Она не просто слушала, а цепко хваталась за каждое слово, выискивая скрытый смысл или очередную остроту.

– Что ж, приступим. – Риз прислонился к дверному косяку, чувствуя, как под его плечом трухлявое дерево проседает, будто губка. – Любой безлюдь всегда дышит. И это становится очевидным, если слушать внимательно. Визуальный осмотр помогает зацепиться за детали: трещины на стенах могут быть нервными окончаниями, окна – видящими глазами, плесень – защитным слоем, подобным коже. Кроме того, у каждого безлюдя есть запах. Стоит уловить его хотя бы раз – и вы его ни с чем не спутаете. То же самое справедливо сказать и о вкусе, воздух в безлюдях совершенно определенно имеет особый привкус. Любое прикосновение для безлюдя – это раздражитель. Ваши ноги, стоящие на полу, руки, что касаются стен, вызывают у дома реакцию. Чуткое восприятие домографа способно ощущать вибрацию, дрожь или покачивание безлюдя. Когда вы осмотрите сотню домов, у вас разовьется интуитивное чувство. Это вопрос практики и опыта.

– Слишком сложно, вы не находите?

– Полагаете, найти взаимную любовь проще? – с вызовом спросил он, будто считал ее виноватой в сердечных трудностях. – А сохранить ее на долгие годы, чтобы не терять профессиональные навыки в моменты расставаний?

Здесь Флориана явно растерялась, не зная, что ответить.

– Предлагаю вам исследовать здание и вынести вердикт: безлюдь это или нет. Можете использовать любые инструменты и уловки. А я пока побуду на улице, чтобы вас не сбивать.

Он вышел из сторожки, сел на песок и приготовился ждать. У них в запасе было много времени, но Флориана освободилась довольно быстро.

– Вы пропустили красивый закат, – сказал Риз, когда она показалась на пороге. – Что узнали?

– Полагаю, вы привели меня к безлюдю, – голос ее звучал неуверенно, выдавая, что ничего она так и не узнала, а просто выбрала наугад один из вариантов.

– Как вы это поняли?

– Воздух соленый и едкий. Полы движутся, – загибая пальцы, перечислила она и на этом затихла, как будто считала, что назвала достаточно аргументов.

– Соленый привкус от морского воздуха. Полы проседают, потому что доски сгнили. Что-нибудь еще? – Флориана покачала головой. – Неудивительно, потому что это не безлюдь.

Он объявил это с таким торжеством, будто только что выиграл спор и сорвал куш. А Флориана выглядела точь-в-точь как человек, который одним неверным решением лишился целого состояния. Столько драмы – и все из-за какой-то заброшенной сторожки на берегу.

– Вы забыли одну важную вещь, – назидательно продолжил Риз. – История. Обстоятельства. Говорил же, нельзя полагаться на одни чувства.

Флориана демонстративно сложила руки на груди, словно бы замкнулась от его нравоучений. Несмотря на воинственный настрой, спорить она не стала, позволив ему договорить.

– Безлюдями становятся заброшенные дома, а здесь никто не жил. Надеюсь, урок удался, и вы вспомните о нем в следующий раз.

– Благодарю, – пробурчала Флориана, подразумевая явно что-то иное.

Они двинулись обратно в тишине и темноте. Сумерки стали густыми и черными, как смола. Только вдалеке, прячась за горой, мерцал сигнальный прожектор маяка, и казалось, будто над вершиной сияет золотой венец. Риз видел эту картину не впервой, но всякий раз испытывал благоговейный трепет. Он исколесил материк вдоль и поперек и теперь мог утверждать, что Делмар по