Уолл-стрит узнала о "колесных" сделках в конце февраля 2015 года, когда на сайте Bloomberg News появилось сообщение о том, что компания Pharmacyclics ведет переговоры о сделке, оценивая ее в 17-18 млрд долларов. Это сообщение привело к взлету акций Pharmacyclics до $220 (в начале года они торговались по цене $123).

Вернувшись в Силиконовую долину , в первый понедельник марта 2015 года Дагган и Занганех встретились с представителями каждого из трех последних претендентов. Гонсалес сделал им самое высокое предложение, сообщив, что совет директоров AbbVie разрешил компании заплатить 250 долл. за акцию. Это было невероятное предложение, но Дагган не был готов его принять. Он знал, какой властью обладает , и чувствовал желание и отчаяние стоящих перед ним претендентов. Дагган поставил J&J, Pfizer и AbbVie друг против друга (Novartis вышла из процесса) и думал, что сможет заставить их заплатить еще больше. Заручившись поддержкой других директоров Pharmacyclics, Дагган на следующий день вновь обратился к компаниям-участникам тендера, заявив, что хочет увидеть последний раунд предложений, включающий их лучшие и окончательные оферты. Во второй половине дня компания Gonzalez снова заняла первое место, предложив 261,25 долл. за акцию, 58% наличными и остальное акциями AbbVie. Ближайшее предложение, занявшее второе место, составило 250 долл. за акцию. Обрадованный Дагган быстро провел заседание совета директоров Pharmacyclics. Директора приняли решение согласиться на сделку с AbbVie.

Сделка, заключенная Гонсалесом и Дагганом, потрясла Уолл-стрит и установила новую отметку успеха в биотехнологической отрасли. AbbVie согласилась купить компанию Pharmacyclics и ее единственный препарат Imbruvica за 21 млрд. долл.

Постичь эту математику было практически невозможно, поскольку в действительности AbbVie приобрела лишь половину препарата. J&J по-прежнему владела правами на около 50% прибыли от Imbruvica. Компания Royalty Pharma Пабло Легорреты также держалась за крошечный кусочек дохода от Imbruvica, полученный от Celera Genomics, которую он приобрел по бросовой цене в 485 млн. долларов.

Некоторые на Уолл-стрит посчитали, что отчаявшаяся компания Gonzalez поддалась панике. Просто в продаже было не так много препаратов, способных заменить Humira и с полным основанием рассчитывать на то, что они станут одними из самых продаваемых в мире. Алекс Арфай (Alex Arfaei) из Bank of Montreal написал отчет, в котором предположил, что AbbVie "возможно, переплачивает". Другие аналитики назвали цену "ошеломляющей" и "астрономической". Газета New York Times поместила заголовок с рассуждениями о том, "почему AbbVie могла переплатить", и заключила, что "трудно представить, что AbbVie окажется в выигрыше".

После учета раздела прибыли с J&J стоимость одного препарата "Имбрувика" превысила 42 млрд. долл. Это означает, что Imbruvica стоила больше, чем валовая внутренняя прибыль таких стран , как Гана, Иордания и Боливия. На бумаге препарат стоил почти столько же, сколько вся Genentech, основополагающая биотехнологическая компания из Южного Сан-Франциско, купленная Roche несколькими годами ранее за 47 млрд. долл.

Тем не менее, для генерального директора крупной фармацевтической компании, каким является Гонсалес, было важно, чтобы Imbruvica существенно увеличила прибыль AbbVie в течение многих лет - главный показатель, по которому инвесторы оценивают компанию на фондовом рынке. Для успеха сделки ему не требовалось получить значительную прибыль от инвестиций в размере 21 млрд. долл., например, 30 млрд. долл. от будущих продаж Imbruvica. До тех пор, пока препарат будет иметь достаточно хорошие финансовые показатели и AbbVie не придется списывать часть инвестиций, покупка 50% акций Imbruvica за 21 млрд. долл. может быть оправдана. Такая крупная фармацевтическая компания, как AbbVie, скорее переплатит за полностью одобренное и гарантированное лекарство ("без риска", говоря отраслевым языком), чем вложит средства в экспериментальный препарат, который может оказаться неудачным.

Тем не менее, в своем онлайновом интервью Адам Фойерштейн, популярный обозреватель сайта , посвященного биотехнологиям, отметил, что сделка свидетельствует о том, что биотехнологическая вечеринка, возможно, продолжается уже слишком долго. "Вы, наверное, бывали в баре, очень хорошо проводили время, выпивали, становилось поздно, и вам, наверное, пора было бы идти домой, но ваш друг говорит вам: "Эй, давай выпьем еще, давай продолжим вечеринку"", - привел аналогии Фойерштейн. "Для биотехнологий сегодняшняя сделка - это как дополнительная рюмка".

В организации были и крупные финансовые победители. Стоимость акций Pharmacyclics, принадлежащих Маки Занганеху , которые в основном состояли из предоставленных опционов и поощрительных акций, составила 200 млн. долл. Феликс и Джулиан Бейкер, которые приобрели значительную долю акций компании через свой хедж-фонд Baker Brothers , теперь владели акциями на сумму 2,4 млрд. долл. За эту позицию Baker Brothers заплатила около 100 млн. долларов, и эта сделка способствовала росту их хедж-фонда и превращению его в гиганта Уолл-стрит. Феликс и Джулиан Бейкер уже были на пути к тому, чтобы лично стать миллиардерами. Питер Лебовиц и Пол Стоф фелс, руководители J&J, которые помогли конгломерату стать партнером по Imbruvica, выглядели гениями. Это решение способствовало развитию их карьеры и карьеры других участников процесса. Подразделение J&J - Janssen - приобрело половину Imbruvica за 1 млрд. долларов, и теперь приобретение Pharmacyclics увеличило стоимость их доли в препарате примерно до 21 млрд. долларов.

Те, кто был отброшен в сторону и забыт, сравнительно мало что смогли показать в финансовом плане за время своей работы в Pharmacyclics. Такие люди, как Ричард Миллер и Ахмед Хамди, теперь были не более чем именами, которыми пестрит история компании.

После окончательной продажи компании истинная стоимость дохода, который Хамди упустил, потеряв нераспроданные акции и продав акции, на которые он имел право, получила конкретную цифру: 86 млн. долл.

Продав большую часть своих акций Pharmacyclics, Уэйн Ротбаум потерял 700 млн. долл.

Состояния, созданные и упущенные препаратом Imbruvica, стали больным местом для тех, кто сыграл свою роль в его успехе, но не получил от него финансовой выгоды - ни большой, ни вообще никакой. Первые химики Celera Genomics, создавшие препарат, удивляются системе, в которой они остались за бортом больших денег. Чжэньин Пань, уволенный из Celera после открытия препарата, вернулся в Китай, где стал научным сотрудником Пекинского университета. Он не заработал на сделке. Врачи, работавшие над испытаниями Imbruvica даже в Италии, мрачно шутили о богатстве, которое их труд создал для других. Они не ожидали, что будут участвовать в финансовом успехе Imbruvica, и занимались ею ради пациентов и своей страсти к медицине. Но, честно говоря, они и не предполагали, что препарат, в создании которого они принимали участие, может стоить 42 млрд. долл. Похоже, что стимулы оказались неуместными для тех, о ком забыли.

В день