Донни вообще больше ничего не хотел. За десять минут он проделал путь от князя до грязи и теперь сидел и курил как сумасшедший. Он всасывал дым с такой силой, что мне казалось, еще немножко – и сигареты из пачки одна за другой будут влетать ему в глотку, а потом у нас на глазах спускаться вниз по кишкам. Так что огонек на конце сигарет будет просвечивать через его кожу, и в итоге его жопа начнет извергать адский огонь. Конец Царства Божия на земле, с дьявола сорвали маску.

– Это я просто так предложил, – закончил Дилан. – Но если вы согласны, то нам надо как можно скорее вернуть сюда Бакса с Никелем.

– Мне надо подумать, – сказала я.

– Мне надо напиться, – простонал Донни.

– Значит, нет, – подытожил Дилан.

– Я наконец поеду в деревню, – сказал Бейтел.

Я начала одеваться, ужасно неуклюже. Вдруг ужасно застеснялась и одевалась под спальным мешком.

– Прошу тебя, Бейтел, – сказал Дилан, – пожалуйста, не воруй.

– Мы не будем воровать, – ответил Бейтел, – мы никогда не воруем. Мы подождем, когда магазины закроются, и тогда возьмем все, что нам надо, и заплатим. А утром продавец найдет на прилавке деньги и очень удивится.

– Животные всегда честные, – подтвердила я.

Бейтел кивнул.

– Но достаточно ли они хорошо умеют считать?

– Я им помогу, – сказал Бейтел. – Мы пойдем в деревню большой толпой. Там будет тихо-тихо. Я пойду впереди, потому что я принц. Бобры прогрызут дырку в двери магазина, и я велю им заплатить за эту дверь. «Мы всегда так делаем», – скажут бобры. «Я знаю, – отвечаю я им, – но я хочу, чтобы вы не забыли оставить деньги и в этот раз». Вот как у нас будет.

– Но магазины закроются не так уж скоро, – сказал Дилан.

– Звери никуда не торопятся, – ответил Бейтел.

– Зато я тороплюсь, – заявил Донни.

Если Бейтел способен выдумать себе целую толпу зверей, размышляла я, то может же его старший брат выдумать себе хотя бы бутылку джина и две бутылки тоника. Но Донни не собирался ничего выдумывать, он помог Бейтелу протащить мопед через дверь. Просто чудо, что это удалось. Как корабль в бутылке.

– Пусть собака останется здесь, – сказал Донни.

– Но Брат Монах такой теплый, – ответил Бейтел, – а в лесу ночью холодно.

На миг ожила Джеки. Взяла шарф и бросила его мне. Не переставая целиться в Донни.

Я повязала шарф Бейтелу на шею:

– Ты ничего не обязан делать.

– Мы рады, что ты наша королева, Салли Мо, – ответил Бейтел.

– Я тоже рада.

Он спустился вместе с велосипедом с дюны. Брат Монах, поскуливая, подошел к Джеки и улегся рядом с ней.

– Мы тоже пойдем, – сказал Дилан.

Он объяснил, что должен довести меня до кемпинга, потому что обещал это моей маме. Самое чудесное вранье, которое я слышала в моей жизни. Я сразу же поняла, что теперь уж точно что-то будет. Между мной и Диланом. Кто захлопнет на этом месте, многое потеряет.

– Можно ли оставлять Джеки наедине с этим мудаком? – спросила я, когда мы вышли на воздух.

– Если он попробует тронуть ее хоть пальцем, она прострелит ему всю руку. Он сейчас пленник. В таком положении он вреда не причинит.

– А если он пошлет статью Фила в газеты?

Дилан достал из кармана мобильный телефон. Это был телефон Донни.

– Не получится, – сказал он. – Думаешь, я просто так позволил ему меня отмутузить? У меня были другие приоритеты.

Мой герой! Мне захотелось его поцеловать, но вместо этого я двинула ему в бок. Он понял, что на самом деле это поцелуй. Театрально упал на песок и скатился с дюны, а я – следом за ним. У подножия дюны мы помогли Бейтелу дотащить мопед по песку до велодорожки.

– Пошли с нами вместе в кемпинг, – сказала я.

– Нет, я хочу, чтобы все видели, что я умею ездить на мопеде.

– Все звери?

Бейтел кивнул.

– Ты точно не будешь воровать?

– Я же сказал, звери не воруют.

– Так что ты немножко покатаешься по лесу, навестишь своих зверей и, когда всем покажешь, как здорово ты ездишь, оставишь мопед у дерева и вернешься в кемпинг. Договорились?

– А вечером мы вместе пойдем на охоту за сокровищами, – пообещал Дилан.

Мы дошли до велодорожки. Бейтел сел на мопед, завел мотор, газанул и помчался прочь. От радости он издал победный клич. Я решила, что ничего страшного в этом нет, ведь на острове почти нет машин и ограничение скорости – тридцать километров в час.

Тут-то Дилан и спросил, что хуже: умереть после славно прожитой жизни или после бездарной? А я ответила, что хочу умереть как шипучая таблетка подсластителя в чае. И тогда Дилан предложил погулять с ним ночью. А потом мама Бейтела спросила:

– А где Бейтел?

Мы были уже в кемпинге.

– Вместе с Донни, – ответил Дилан.

– Как чудесно, – сказала мама Бейтела, – что мой большой мальчик заботится о братишке. Тогда мы можем прогуляться до деревни, правда, девушки?

Вот мы с Диланом и остались наедине среди палаток. В кино в такой момент один из двоих всегда спрашивает: пойдем еще немного выпьем, у меня в комнате? Это момент, когда стынет кровь в жилах, потому что от ответа зависит вся будущая жизнь. Но Дилан не предложил мне выпить кофе или «чего-нибудь покрепче».

Он сказал:

– Я дождусь Бейтела. Уверен, что он скоро появится, чтобы пойти искать сокровище.

Бейтел очень любит эту идиотскую охоту на сокровища в лесу, которую тут устраивают для детей каждую неделю. Я его понимаю, ведь он знает все тайны леса, даже под покровом ночи, он знает каждое дерево, каждую канавку, каждый камень, каждое гнездо, каждое дупло. В прошлом году он три раза участвовал в этой игре и все три – выиграл. Единственное, чего я не понимала, – это почему Дилан нырнул в свою палатку, а я в свою. Ведь ждать можно и вместе, в одной палатке. Но тогда, вероятно, оказалась бы уже ненужной наша ночная прогулка, а ее было бы жаль.

– Дилан, – сказала я, – когда тебе будет семьдесят пять, а мне семьдесят четыре и если ни у тебя, ни у меня не будет никого другого, мы тогда поженимся?

– Ладно, Салли Мо, ладно, – ответил Дилан.

И пошел к себе в палатку дожидаться Бейтела, а я пошла к себе в палатку размышлять, что хуже: умереть после абсолютно бездарно прожитой жизни или после славной. Но самое ужасное, разумеется, – это умереть незадолго до того, как твоя жизнь станет славной. Так что, когда я пойду сейчас в магазин, я, переходя улицу, посмотрю сначала налево, потом направо, а потом опять налево.