Хм, а вот переговорщик выглядел куда более потрясенным произошедшим.

— Во время игр Старших кланов с Башней тела всех убитых оставались на ее территории, никто их не уносил и не хоронил. Они просто погружались в почву, — подал голос Кастиан. — Очевидно, что Башне этого хватало для питания. А сейчас она два года простояла пустой, оголодала, вот и не стала ждать, пока люди перебьют друг друга.

— Точно, оголодала, — повторил я со вздохом.

Несколько мгновений мы простояли в молчании, прислушиваясь к мертвой тишине за окнами. Причем мертвой во всех смыслах.

— Нам нужно выбраться отсюда, — пробормотал переговорщик. — Как можно скорее выбраться! Иначе она сожрет и нас тоже.

— Ми-дана, нужно обговорить условия соглашения с отрядом Шен, — напомнил я Амане, которая продолжала молча смотреть в окно. Она вздрогнула, будто очнувшись, и кивнула. Все же я был не прав, когда подумал, что зрелище разрываемых на части людей на нее не повлияло.

Поморщившись, я с трудом удержался от того, чтобы потереть живот — там возникло непривычное чувство, будто я съел что-то не то и в то же время будто я все еще очень голоден.

— Да, насчет наших условий… — вернулась к разговору Амана и тут же замолчала. Замолчала вынужденно, потому что пол под нами качнулся, а из-за двери, оттуда, где осталась основная группа воинов Шен, донеслись крики, один в один напоминающие те, что только что раздавались снаружи Башни.

По лицу Рестама скользнула гримаса ужаса, и он кинулся к запертой двери. Конечно, там были его люди, боевые товарищи, возможно родственники, и их, судя по всему, сейчас убивала Башня.

Бедняга. Жаль его, конечно, но тратить время и силы на отбивание его попыток открыть дверь мне совсем не хотелось. Я ударил его обухом топора по виску — очень аккуратно — и уложил потерявшее сознание тело на пол.

А потом меня накрыло новой волной голода, еще более сильной, чем предыдущая. Впрочем, зная, что голод не мой, сопротивляться было легче. Было легче думать и принимать решения.

Например, вот это.

Я вновь разрезал себе левое запястье топором — прежний порез уже успел затянуться — и щедро налил крови на лезвие. А потом швырнул топор в стену над окном напротив.

Топор вошел в каменную кладку так, будто она была мягкой глиной, а потом сам — вернее, ведомый моим мысленным приказом — прочертил в этой кладке длинную глубокую полосу.

— Амана, Зайн, отойдите вглубь комнаты! — велел я, наблюдая, как камни рядом с этой полосой начали осыпаться песком, все быстрее и быстрее. Топор легендарного полуифрита с моей кровью на лезвии действительно разрубал все, включая стены Корневой Башни.

Пол под ногами задрожал, а потом, заглушая голод, в меня хлынул привычный уже чужой страх. Отлично.

— Оставь людей в покое, или я тебя разрушу, — пообещал я источнику этих эмоций и для убедительности прижал окровавленную ладонь к стене.

От моего прикосновения по камням кладки побежали трещины, становясь с каждым мгновением все шире.

Башня содрогнулась, ее страх стал сильнее.

Краем глаза я уловил какое-то движение. Моя кровь — те капли, что успели упасть на пол — превратились в крохотных паучков и тут же устремились во все стороны.

А в следующий раз что будет? Змеи? Птицы? Какие-нибудь псевдо-разумные каракатицы?

Вот ведь…

Глава 24

Зайн не утерпел, метнулся к ближайшим паучкам и поймал сразу двух. Правда, удержать не смог — они проскользнули между его пальцами и вновь спрыгнули на пол.

Крики ужаса и боли, доносившиеся из-за двери, между тем стихли. То ли Башня подчинилась и отпустила людей, то ли просто успела всех убить и проглотить.

Рестам, лежащий на полу, зашевелился и застонал. Быстро он пришел в себя. Намного быстрее, чем должен был. Вот он приподнялся, и его взгляд — полностью осмысленный — скользнул по моей окровавленной руке, прижатой к камням, и по раскрошившейся стене. Потом метнулся в ту сторону, где мой топор так и остался воткнутым в стену над окном.

Что ж, учитывая все то, что он и та мелкая блондинка уже видели, скрываться дальше смысла не имело.

Я вытянул вперед правую руку и топор влетел рукоятью мне в ладонь.

А что насчет кровавых паучков? Возможно, они тоже будут мне подчиняться?

Короткий мысленный приказ — и разбегающиеся твари действительно застыли на месте. Второй приказ — и они метнулись к двери, облепили засов, сдвинули, открыли саму дверь.

Из отряда Шен выжило двое человек. По крайней мере я подумал, что они еще живы, поскольку, хоть и покрытые кровью, они шевелились и издавали какие-то звуки. От остальных осталось лишь оружие и обломки доспехов — то, что Башня посчитала несъедобным.

Неприятная картина…

Сразу после этой мысли ко мне пришел образ — как после моего приказа оставить людей в покое каменные корни втянулись в стены и пол, унося с собой разорванные на части тела. Словно Башня пыталась умилостивить меня, показывая, что все выполнила.

Рестам вскарабкался на ноги и кинулся к выжившим. На то, что осталось от погибших, он подчеркнуто не смотрел. Правильный подход — переживать о смертях сейчас не время и не место. Заботиться стоит о тех, кому эта забота еще может помочь. Убедившись, что люди целы и что кровь на них чужая, Рестам посмотрел на меня. На топор в моей руке, на пауков, все еще беспокойно ползавших по двери, на Аману, стоявшую в паре шагов за моей спиной.

— Зачарованное оружие здесь не работает, — пробормотал он. — Как получилось… Как?... Что это значит?

Можно было промолчать.

Можно было сказать правду… Ха! Вот уж нет! Меня категорически не устраивала идея, что кто-нибудь из чужаков узнает о моем демоническом оружии и возможно-демоническом наследии моей крови.

Можно было сказать, что это не его дело — и это действительно было не его дело. Но тогда он начнет придумывать собственные объяснения, и, как знать, не окажутся ли они близки к правде.

А еще можно было солгать. Как там говорила Амана — у каждого клана есть внешние способности, всем известные, и есть тайные?

— Это внутренние способности моего клана, — сказал я тоном человека, который не обязан никому ничего объяснять, но все же решил это сделать из-за врожденной доброты.

Однако лицо Рестама исказила