Глава 19

Скордж ввел код доступа, который позволил отпереть дверь в казематы, сооруженные под крепостью Найрисс. Войдя, он даже не посмотрел на охранников – а те не предприняли попытки остановить его. Через эту дверь ситх проходил уже сотни раз, и караульные давным-давно перестали утруждать себя – и его – прохождением всех официальных процедур безопасности, которые ввел здесь Мертог.

Скордж спустился по лестнице в тускло освещенный коридор, не имевший другого выхода. В проходе было четыре двери, по две с каждой стороны. Рядом с ними крепились мониторы, позволявшие следить за тем, что происходит в камерах. Три из четырех помещений были пусты; четвертое вот уже три года подряд занимал один и тот же узник.

Экран демонстрировал Ревана, который сидел в хорошо знакомой позе: ноги скрещены, руки покоятся на бедрах ладонями вверх. Глаза закрыты, выражение лица безмятежно… Впрочем, ситх хорошо знал, что причиной тому не только медитация, но и наркотические препараты.

С той поры как джедай был схвачен, он не покидал свою камеру ни на миг. В углу комнаты находился освежитель, у стены – небольшая раковина и койка. На первых порах в камере присутствовал еще и стул, к которому пленника привязывали во время допросов, но по прошествии нескольких месяцев Скордж убедил Найрисс, что пытка Ревана – бессмысленная трата времени и сил.

К тому времени пленник уже рассказал им все, что знал. Он сообщил, что джедаи стерли бульшую часть его ранних воспоминаний – в том числе и о пребывании в императорских казематах. Он признался, что прилетел на Нафему в надежде восстановить в памяти забытое, следуя за той же путеводной нитью, которая вела его несколько лет назад.

По сути, Реван не рассказал Найрисс ничего из того, что та хотела узнать. И пусть она подозревала, что джедай был порабощен волей Императора, а потом освободился, ученые, которых она отрядила изучать пленника, не смогли добыть в своих исследованиях ни крупицы полезных знаний.

Через полгода Найрисс потеряла интерес к заключенному. Она вновь переключила внимание на заговоры и интриги, а Ревана держала в живых просто на всякий случай. Скордж, в отличие от нее, был по-настоящему одержим пленником.

Джедай владел Силой и был восприимчив к ней так, как никто другой. Даже находясь под действием наркотиков, Реван излучал мощь, которую невозможно было не почувствовать. Посвятив несколько лет наблюдению за пленником, Скордж пришел к выводу, что грозная репутация, которую джедаи имеют в кругах ситхов, полностью заслуженна. Если на стороне джедаев сражаются мужчины и женщины, подобные Ревану, совсем нетрудно постичь, каким образом они отразили вторжение ситхов тысячу лет назад. Скордж только укрепился в прежних опасениях: задуманный Императором план нового вторжения в Республику был сродни самоубийству.

Но не только грубая мощь пленника заинтересовала ситха. В отличие от всех инструкторов в Академии – да и от Найрисс тоже – Реван имел опыт отношений как со светлой, так и с темной стороной Силы. Он отлично знал их преимущества и недостатки, и Скордж страстно желал перенять его опыт.

Разумеется, это было непросто. На первых порах пленник воспринимал его как врага: ведь ситх старался разговорить заключенного при помощи пыток. Но со временем положение вещей изменилось. Ревана держали почти в полной изоляции. Охранникам запрещалось говорить с ним, а когда и Найрисс перестала уделять ему внимание, еженедельные визиты Скорджа стали единственной для него возможностью хоть с кем-то пообщаться.

Ситх догадывался, что порой длительное пребывание в одиночной камере вынести труднее, чем жестокие пытки. Одиночество и изоляция изводят разум и дух; перспектива сблизиться с единственным за долгие годы собеседником попросту неизбежна.

Процесс сближения был медленным и едва заметным, и даже сейчас они по-прежнему относились друг к другу с подозрением и недоверием. Но в конце концов инстинктивная потребность в общении вынудила джедая открыться. Тщательно подбирая слова, он рассказывал Скорджу о своих верованиях и убеждениях, понемногу делился знаниями о природе Силы.

Сколь бы долго они ни говорили, Реван не слишком охотно расставался с информацией, но за годы общения крупицы его мудрости скопились в огромный резервуар, из которого мог черпать ситх. Возможно, для Найрисс пленник и был бесполезен, но Скордж намеревался выработать этот бесценный ресурс до конца, чего бы это ни стоило.

Он отомкнул дверь в камеру Ревана. Джедай по-прежнему носил коричневое одеяние, в котором был захвачен в плен. Оно не было в стирке уже три года, да и сам узник не посещал ванну столько же. Скордж поморщился, когда нос уловил резкий запах немытого тела, но терпеть его – невысока цена, учитывая, сколь многого он уже добился за время своих регулярных визитов в эту камеру.

– Реван, – произнес он, заметив, что глаза пленника все еще закрыты, – нам надо поговорить.

Глаза Ревана распахнулись, словно в ответ на голос, хотя, сказать по правде, он почувствовал приближение гостя еще в тот момент, когда тот шагнул на лестницу. Было непросто черпать энергию из Силы сквозь пелену, которую создавали в его сознании психотропные препараты, вводимые в организм тюремщиками, но за годы он научился нескольким полезным трюкам.

Они разговаривали уже сотни раз, но посетитель так и не открыл ему своего имени. Не то чтобы это было так важно. Для Ревана ситх был лишь инструментом – единственной возможностью когда-нибудь выбраться из этой камеры живым.

В первые месяцы заточения он сохранял надежду, что кто-нибудь придет за ним: Кандерус или Т3-М4, а может, даже Бастила, привлеченная к нему зовом в Силе. Но время шло, и его одурманенный наркотиками мозг постепенно приходил к пониманию того, что он обречен на одиночество.

Джедай пытался дотянуться до возлюбленной в Силе, но не преуспел: между ними лежала целая Галактика, а наркотики ввергали мысли в хаос. Осознав, что спасение не придет, он практически сдался: ситуация казалась безнадежной. Но тут его одурманенный разум зацепился за единственную возможную ниточку к спасению – ситха-дознавателя.

Краснокожий явно находился в подчинении у морщинистой старухи, которая присутствовала на самых первых допросах. И совершенно очевидно, что он был не просто громилой, которого наняли, чтобы вырывать информацию из беспомощных узников. Джедай ощущал в нем Силу – и огромный потенциал. К счастью для Ревана, ситх был самонадеян, заносчив и полон амбиций.

В течение многих месяцев джедай подпитывал его амбиции крупицами своих знаний, призванных заинтриговать повелителя ситхов. Он делился историями из своего прошлого, зная, что рассказы о победах над Малаком