Специальная комиссия сенатора Чёрча опубликовала 20 ноября доклад с обвинениями в том, что ЦРУ в 60-е годы организовало заговоры с целью убийства Фиделя Кастро на Кубе и Патриса Лумумбы в Конго.

В своем выступлении 4 декабря Чёрч утверждал, что за два года до этого, в 1973 году, ЦРУ было замешано в свержении президента Сальвадора Альенде в Чили.

Спустя 11 дней специальная комиссия палаты представителей, возглавляемая конгрессменом Оутисом Пайком из штата Нью-Йорк, потребовала, чтобы администрация Форда объяснила тайное участие США в гражданской войне в Анголе. Через 72 часа сенат сократил ассигнования на все военные поставки прозападным силам в этой войне.

Это был еще один сигнал о том, что конгресс больше не уступит Белому дому лидерства во внешних делах. Мы приняли этот сигнал в Вашингтоне. К сожалению, он был принят и в других столицах мира. За рубежом в дружественных странах возникло сомнение в том, что президент Форд контролирует внешнюю политику Соединенных Штатов. В Вашингтоне же главный вопрос заключался в том, сможет ли он провести спорное назначение через сенат.

За два дня до Рождества, 23 декабря, был убит руководитель отделения ЦРУ в Греции Ричард Уэлч. Это произошло после того, как его имя и описание его деятельности появилось в письме, опубликованном афинской газетой "Ньюз", издающейся на английском языке. Он был убит в тот момент, когда выходил из своего дома в Афинах.

Это была отрезвляющая трагедия, которая напомнила нам еще раз о постоянной опасности, с которой сталкиваются сотрудники ЦРУ за рубежом. Но если судить по настроениям в Вашингтоне, то кое-кто извлек из смерти Ричарда Уэлча совсем иной урок. Так, сенатор Гэри Харт из штата Колорадо, член комиссии Чёрча, поведал о полученном им от какого-то безумца письме, в котором вина за смерть Уэлча возлагалась на комиссию. Харт, действуя в духе времени, заявил, что за этим письмом "стоит ЦРУ".

Все это и задало тон двухдневным слушаниям сенатской комиссии по делам вооруженных сил, на которых разбирался вопрос о моем назначении. С целью увеличения числа голосующих за мое утверждение Белый дом Форда вызвал Брайса Н. Харлоу, республиканского эксперта по делам конгресса еще со времен Эйзенхауэра. Брайс был наиболее умелым счетчиком голосов на Капитолийском холме. После быстрого выяснения настроений в комиссии он вернулся с известием, что демократическое большинство предполагает сыграть не только на моем политическом прошлом, но и на моем политическом будущем.

"Они требуют клятвы кровью, что вы не выставите свою кандидатуру на следующих выборах, — сказал он. — Иначе нам вряд ли удастся получить голоса".

Раздумывая над этим требованием даже 10 лет спустя, я все равно находил его странным. Это было заявление о вице-президентстве в духе Шермана: мол, я не буду баллотироваться, если окажусь в списке кандидатов, и не буду руководить сенатом, если меня изберут. Но какой в этом смысл? Ведь ЦРУ никогда не было трамплином для высших постов. И я повторил эту фразу Брайсу.

Он кивнул, соглашаясь. "Но они все равно этого хотят", — сказал он.

"А я на это не пойду", — ответил я. От меня требовали слишком многого. Одно дело быть полезным президенту, но угождать партийным прихотям ради моего назначения — это было выше меня.

Дело не двигалось, пока не был предложен компромисс. Клятвы кровью с моей стороны не последовало, но Белый дом сделал следующее заявление:

"Посол Буш и я согласны с тем, что следует отдать предпочтение экстренным нуждам внешней разведки перед всеми другими соображениями и что в руководстве ЦРУ требуется преемственность. Поэтому, если посол Буш будет утвержден сенатом на пост директора центральной разведки, я не буду рассматривать его в качестве кандидата на пост вице-президента в 1976 году.

Джеральд Форд"

Это удовлетворило комиссию, которая затем утвердила мою кандидатуру 12 голосами против 4. После перерыва в заседаниях в связи с Рождеством полный состав сената подтвердил назначение 64 голосами против 27, и через три дня мой друг и сосед верховный судья Поттер Стюарт привел меня к присяге как директора ЦРУ в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли, штат Виргиния, на другом берегу Потомака, прямо напротив Вашингтона.

Январь 1976 года. Начало года президентских выборов. Президент Форд и губернатор Рейган еще шли голова в голову на праймериз в Нью-Гэмпшире. Но в вашингтонской прессе уже обсуждались две новые неслыханные новости на национальной политической арене — результаты предвыборных кокусов [51] в штате Айова и успехи губернатора штата Джорджия Джимми Картера.

* * *

Один из выводов, который я сделал в результате работы на двух дипломатических постах — в ООН и Китае, — состоял в том, что ни в коем случае нельзя недооценивать символики. Именно символики, а не имиджа, который является чем-то совсем иным. Имидж относится к внешнему, к тому, как ты выглядишь перед миром. Символика же сводится к откровениям — к тому, что ты хочешь сказать миру.

Став директором ЦРУ и директором центральной разведки, я выполнил свою первую задачу — составил послание служащим управления, причем не только тем, кто работал в штабе в Лэнгли, но и находившимся за границей. Было важно, как обо мне судят на Капитолийском холме; было важно, как я выгляжу в прессе; но самым важным было возглавить работу американской разведки. И популярность на Холме или в прессе была второстепенным делом по сравнению с тем, чтобы завоевать доверие людей, которые работали на ЦРУ и на все разведывательное сообщество.

В середине 70-х годов боевой дух служащих разведки США был чрезвычайно низким. Некоторые, правда, рисковали жизнью, и большинство использовало свои способности для дела, которое считали жизненно важным для интересов страны и даже для ее выживания. Однако имели место и нарушения законов, и различные эксцессы со стороны сотрудников ЦРУ. Совершались ошибки, раскрывались неудачные заговоры. В результате все управление было привлечено к ответственности, а все служащие и планы попали под подозрение. Когда служащие управления не критиковались прессой, их обвиняли политики.

Именно так большинство служащих ЦРУ смотрело на ту ситуацию, с которой управление столкнулось в январе 1976 года. А теперь еще Билла Колби, профессионала в разведке, сменял какой-то непрофессионал, аутсайдер, и к тому же политик до мозга костей.

Мне