азовском мелководье, да и в размерах ограничивать — Ахтиарская бухта была лучшей на всем Черном море, и подходила для самых больших кораблей, если их удастся построить на севастопольских верфях.

Вооружение из 72-х 20-ти фунтовых или иначе полупудовых орудий впечатляло — внизу, на закрытой батарейной палубе-гондеке стояло пара дюжин единорогов, а с ними и на опердеке вдвое большее количество карронад, включая также и те пары пушек, что по носу и корме обеспечивали «погонный огонь». Эти достаточно легкие, убийственные для любого вражеского корабля небольшие, но крупнокалиберные орудия, произвели на всех моряков эскадры, что иноземцев, что русских, потрясающее впечатление. Скорострельность пушек на скользящих лафетах впечатляла, огневая мощь тоже на должном уровне, а малая дальность стрельбы на сотню саженей не имела никакой роли — все равно у противника, причем во всем мире, нормальных пушек не имелось, а те, что были, большой угрозы не представляли.

Названия этих орудий, задуманных и воплощенных в металле царским мастером, прижились, ведь мифический зверь был в пожалованном ему государем гербе. Особенно по сердцу пришлось последнее наименование, более похожее на яростное рычание, с обещанием скорой кары.

Это были «первенцы» Черноморского флота возрожденной, новой империи ромеев, которую только мастер постоянно называл Византийской, да часто сам царь. Но этого оказалось вполне достаточно, чтобы и остальные подданные стали воспринимать это название, прекрасно помня, что раньше Константинополь носил именно это имя.

Ведь империй ромеев было три — собственно Константинопольская, потом, после захвата столицы крестоносцами, появилась Никейская и Трапезундская. И вот теперь появилась объединившая осколки в виде Понта и Ператии, новая — четвертая по счету, и уже единственная, под властью базилевса Петра Алексеевича.

А в том, что держава в самом скором времени начнет расширять свои пределы, возвращая «земли оттич и дедич», изгоняя османских завоевателей, никто не сомневался. Не для того, чтобы просто сгнить на воде, построили эти два величественных корабля, заложив их кили из припасенного генуэзцами сухого леса, ровно через полтора года после появления в этом времени. И через восемнадцать месяцев полностью оснащенные корабли впервые вышли в море под царским штандартом.

Одновременно возвели город «регулярной планировки» на обширном берегу бухты, с Адмиралтейством и арсеналом, верфями и складами, казармами для экипажей, домами для служивых и обывателей. Таким же были Таганрог и Мариуполь — по их образу и подобию.

И теперь они с царем стояли рядом и смотрели на плоды дел своих. Сам Крюйс чувствовал гордость — под его началом был действительно флот из дюжины кораблей, способных выйти в море и дойти хоть до самого Константинополя. Все «старые» корабли были перевооружены на новые пушки, в основном поставили карронады. Единорогов на каждом имелось до полудюжины, лишь на «Отворенных вратах» и «Скорпионе» поставили по десятку — все же новые орудия вышли крупнее даже самых больших пушек в 8 фунтов, пришлось уменьшить их число. Старые галеасы «апостолы» и самый маленький из кораблей «Меркурий» остались в Керчи, они легко ходили по Азовскому морю, изначально имея малую осадку. Да и перевооружили их на карронады, слишком тяжелыми оказались для них даже единороги.

Крюйс посмотрел на верфь — там высились корпуса таких же 72-х пушечных кораблей «Константинополь» и «Трапезунд», все новшество которых заключалось лишь в том, что на нижней палубе вместо полупудовых карронад установили новые, пудовые. Более тяжелые бомбы теперь без трудностей просто проламывали борт любого, даже крепкого корабля, а на галере производили прямо-таки фатальные разрушения.

Корнелий Иванович взглянул на царя, что с нескрываемой гордостью рассматривал свой огромный флот. Еще бы — в бухте стояло три десятка галер, еще столько же стояло в других византийских гаванях Понта и Крыма. И все были вооружены должным образом — в носу от пары до полудюжины единорогов, а еще установили карронады по бортам, правда, немного, чтобы не уменьшать количество банок для гребцов. Веслами ворочали невольники из иноверцев, либо преступники из христиан. К ним относились с бережением, без нужды не истязали, хорошо кормили. А через пять лет, тех, кто отработает столь долгий срок, и выживет при этом, отпустят на волю, а не отправят за борт, на корм рыбам, как поступали османы и генуэзцы.

— Через одно лето, господин адмирал, ты поведешь флот на Константинополь. Хотя и хочется, но раньше никак нельзя…

Император тяжело вздохнул, обвел взглядом и бухту, и растущий при ней большой приморский город. И не на пустом месте град сей вырастал, а включил в себя древний Херсонес, который осаждал князь Владимир, после чего греки крестили его с дружиной, базилевсы выдали замуж свою сестру, а правитель потом крестил вначале Киев, а потом всю Русь. И тут издревле находилась резиденция митрополита, правда его епархия к приходу флота окончательно захирела, зато сейчас расцвела.

— Карронады в достатке отлили, они времени требуют гораздо меньше, чем пушки, да и чугуна в достатке. А вот полки наши еще не вооружены должным образом, четверть пудовых единорогов еще маловато, а за два года триста штук отольем. Да пудовые осадные пушки нужны с мортирами — турки ведь города защищать будут. И полупудовые единороги нужны как для крепостей наших, так и для полевого сражения. И пороха мало для долгой войны, запас нужен, — царь говорил негромко, как бы перечисляя все необходимое, будто мысленно загибал пальцы.

— Рекрутов нужно еще муштровать, полки развертывать, штуцерами вооружить — не фузеями! А к ним капсюлей наделать побольше, чтобы на все сражения хватило — а их будет много!

— О да, господин шкипер — пистоли новые с нарезами морякам зело понравились! Но их и третьей части нет от потребного, только абордажным командам на галеры отдаем, — Крюйсу новые пистоли очень понравились — они били намного точнее и дальше, чем старые фузеи. И новшествам он теперь не удивлялся — два года тому назад царь поведал ему тайну появления мастера и показал ему книги из будущих времен.

Сказать, что адмирал был потрясен, этого мало. Ошарашен так, будто кипятком ошпарен — и сам пришел к мысли, поверив в нее, что господь возложил на всю эскадру «миссию» — спасти христианский мир от наступления магометан и вырвать «Второй Рим» из рук османов. Причем, он видел, что попавшие в это время иноземцы, такие как он, моряки, восприняли эту идею всей душой. Ведь и сам Корнелий Иванович, и Рез, и Памбург, и многие другие, бывшие раньше лютеранами, приняли православие…

Глава 45

— Государь Петр Алексеевич все