– Да, и под конец выяснили тайну Леры Терехиной. Узнали о ее сыне, моем тезке. Серега несколько раз побывал в реабилитационном центре, узнал там, что нам было нужно. У него это хорошо получилось – он приезжал туда как доставщик еды и просто немного задерживался. И при этом мы выяснили еще одну интересную вещь…

– Вы выяснили, что доставщика еды никто как бы не замечает? – перебил задержанного Гуров. – Он – словно человек-невидимка?

– Ну да! Он мог, не торопясь, разгружать свою коробку, попроситься в туалет, потом не торопясь уехать – и никто не замечал, как он выглядит, никто вообще не помнил, что он там был.

– И это навело вас на мысль использовать продуктовую машину, которая постоянно приезжает в поселок?

– Да, все верно. Причем интересно, что эту машину предложил использовать я, а не Ирина. Хотя она жила в поселке и видела ее, а я нет. В том была и фишка, что она, как жительница поселка, не замечала продуктовую машину. В общем, к лету у нас к ограблению все было готово. Мы знали, что Игорь Забелин со своей мымрой собираются в начале сентября в Грецию. Мы знали их маршрут в точности по дням и даже по часам. Теперь можно было позаботиться о создании алиби для Ирины. И она уговорила своего идиота-муженька поехать в те же сроки в Домбай – якобы гулять по горам. На самом деле никто по горам разгуливать не собирался. Артем при первой возможности мотанул в Ростов, его тянула к себе рулетка. А мы с Ириной пожили пару дней в Красной Поляне, а потом расстались. Я вернулся в Москву, чтобы возглавить операцию по ограблению дома Забелиных. Здесь мы…

– Погоди про «здесь», – остановил Телегина Гуров. – Ты вернулся в Москву, а куда делась твоя драгоценная Ирина?

– Она… она осталась в Лазаревском, – заявил Телегин. – Я же сказал: нам нужно было обеспечить ей алиби. Так что она осталась там, чтобы купаться, отдыхать…

– Что-то тут у тебя не сходится, – заметил Крячко. – Если твоя подруга хотела обеспечить себе алиби, она должна была жить в Лазаревском на виду, открыто. Между тем я спустя неделю после вас побывал в тех местах. Я облазил все отели и мотели – и нигде не нашел следов Ирины Забелиной.

– Ну, не знаю… – пожал плечами Телегин. – Возможно, она куда-то переехала… Жила в частном секторе, где постояльцев не регистрируют… Мы как-то об этом не говорили…

– Врешь, врешь, Костя! – не отставал от Телегина Крячко. – Я тебе скажу, как все было на самом деле: вы с Ириной вместе уехали в Москву и вместе стали готовить ограбление. А потом она созвонилась со своим дражайшим муженьком, и они снова встретились и вместе прибыли домой. Скорее всего, они встретились уже в Домодедово. Ну что, я правильно говорю?

– Ничего не правильно! – воскликнул Телегин. – Все было, как я сказал! А если не верите, если вы меня на каждом слове будете останавливать – ничего больше не скажу!

И он демонстративно уселся на стуле боком, отвернулся от оперативников и руки на груди скрестил – вот, мол, я с вами больше не разговариваю. Гуров и Крячко переглянулись, и Лев Иванович проговорил:

– Ладно, оставим эту тему. Пусть будет по-твоему: Ирина осталась на юге, а ты уехал в Москву, чтобы готовить и проводить операцию. Как вы захватили продуктовую машину? Как согласовали свои действия? Что молчишь?

– Я же сказал, – упрямо повторил задержанный. – Если вы мне не верите, если перебиваете, я больше ничего говорить не буду.

– Что ж, вольному воля, – откликнулся Гуров с равнодушным видом. – Не хочешь – не говори. Но учти: ты ставишь себя в очень глупое положение. Получается, что ты разрываешь нашу сделку. Значит, мы можем удерживать твою Ирину столько, сколько захотим, и предъявим ей такое обвинение, какое сочтем нужным. А ты уже выдал нам своего подельника Алика и ничего взамен не получишь. И все из-за твоего упрямства. Так что будешь говорить или мне вызвать конвой?

Задержанный исподлобья зло взглянул на сыщика, снова загнавшего его в угол, передернул плечами, сказал:

– Ну, хорошо. Давайте пойдем дальше. Вы спрашиваете, как мы согласовали свои действия. У нас была точная дата проведения операции: это был день, когда Игорь Забелин с женой возвращаются из Греции. Под этот крайний срок нужно было подогнать весь план. Тут возникла одна трудность: выяснилось, что в этот день продуктовая машина в поселок не приезжает. А ведь мы сначала думали захватить машину перед ее въездом в поселок, водителя положить в строящемся коттедже неподалеку (там есть подходящий объект), и уже дальше располагать машиной по нашему усмотрению. А теперь нужно было решать кучу задач: захватить машину, куда-то деть водителя, сутки держать его в беспомощном состоянии, но живого – ведь никто из нас на мокрое дело идти не хотел…

– Значит, обвинения в убийстве вы решили избежать? – поинтересовался Крячко.

– Да, убийство было никому не нужно, – подтвердил Телегин.

– А как же убийство Сергея Кожемякина? – напомнил Гуров. – Ты ведь не будешь меня уверять, что к нему не причастен? Молчишь? Ладно, оставим водителя пока в стороне. Давай рассказывай, что было дальше.

– Дальше… – с расстановкой произнес задержанный. – В общем, я составил график, где все действия были расписаны по часам и каждому была отведена своя роль. Сначала мы захватывали машину, потом Сергей звонил гувернантке и сообщал о срыве у ее сына. И когда она уезжала из дома, мы начинали операцию. Но вот наконец все было подготовлено, и операция началась. Прошла она на удивление гладко, прямо по моему плану.

– А можно взглянуть на этот документ? – спросил Гуров. – Интересно ведь, как план выглядел.

– Нет, нельзя взглянуть, – сердито заявил Телегин. – Неужели я такие улики хранить буду? У меня что – музей? План я уничтожил. Сразу уничтожил, как только мы закончили дело.

– А на украденные сокровища в таком случае взглянуть можно? – спросил Крячко. – Ведь про них ты не скажешь, что вы их тоже уничтожили?

– Нет, конечно, не скажу… – пробормотал задержанный.

– Тем более что вы свою добычу начали потихоньку распродавать, – добавил Гуров. – И во время этой продажи мы и накрыли твоего друга Сергея. Так где хранятся сокровища Игоря Забелина?

– Там они и хранятся, где я уже говорил, – неохотно произнес Телегин. – В строящемся коттедже неподалеку от поселка.