тает. Хорошо, что у него есть какая-то семья, кроме Харрисов, после того как он потерял родителей, когда был моложе, а затем свою бабушку менее года назад.

— У меня нет права голоса в том, что я ем? — спрашиваю я, когда он смотрит, как Холли уходит на кухню.

— Нет.

— А что, если мне это не понравится?

— Понравится, — заявляет Кейн с полной уверенностью. Он наклоняется ко мне, убирая носом волосы с моего уха. — Я точно знаю, что тебе нужно, Принцесса.

Мое дыхание прерывается от его слов, его глубокий голос и молчаливое обещание того, что должно произойти, посылают дрожь по моей спине.

Его рука сжимает мое бедро, прежде чем сдвигается немного выше.

— Кейн, — предупреждаю я, сканируя взглядом пространство вокруг нас в поисках зрителей.

— Никто не видит, и никто не осмелится подойти к этому столу, если только они не принесут еду или напитки.

— Э-этого достаточно. Холли кажется слишком милой для таких, как ты.

Он посмеивается над моими словами.

— Не позволяй ее милой улыбке обмануть тебя. Эта женщина знает все.

— Да, по-видимому, так. Откуда она меня знает?

Он на мгновение задумывается.

— Потому что я говорил с ней о тебе, — признается он, хотя при этом не смотрит на меня.

— Почему? Что ты сказал?

Парень пожимает плечами, когда официантка помоложе подходит с нашими газировками и ставит их перед ним. Ее взгляд не отрывается от Кейна, и если бы не тот факт, что она только что принесла два бокала, я бы не засомневалась, что девушка знает, что я вообще здесь сижу.

Кейн, однако, не смотрит на нее, даже когда бормочет: «Спасибо».

— Что ты рассказал ей обо мне, Кейн?

— Это не имеет значения.

— Для меня имеет. — Не знаю, почему я это говорю или даже думаю, что он может сжалиться надо мной.

Он замирает, прежде чем медленно повернуться в кресле, чтобы посмотреть на меня.

— Она все знает, — признается он. Его глаза удерживают мои, чтобы я могла увидеть в них правду.

— В-все?

— Ну, не последние события. Или секс в библиотеке. Она, вероятно, получит удовольствие от этого. Так что... — Он поворачивается и поднимает руку. — Эй, Хол…

— Нет, — визжу я, хватая его за руку. — Не смей.

Когда он снова смотрит на меня, клянусь Богом, я перестаю дышать, потому что на его лице самая захватывающая улыбка.

— Я пошутил. Но хорошо знать, как ты относишься к тому, чтобы делиться.

— Она пожилая женщина, Кейн. Достаточно взрослая, чтобы быть твоей бабушкой.

Он пожимает плечами, когда появляются две тарелки с самыми большими гамбургерами, которые я когда-либо видела.

— Я никогда не съем все это, — бормочу я.

Холли мягко улыбается мне, когда я в ужасе смотрю на огромное количество еды.

— Просто сделай все, что в твоих силах, милая. Этот парень закончит то, с чем ты не справишься.

— Спасибо.

— Скарлетт, — говорит она, как будто не может поверить, что я здесь. — Тебе более чем рады здесь. — То, как Холли изучает меня, заставляет меня задуматься, что именно она обо мне знает. Если то, что говорит Кейн, правда и что она знает все, то почему она не ненавидит меня так, как он? Он ведь никак не мог представить меня в хорошем свете.

— Ешь, — говорит он через несколько секунд, когда Холли оставляет нас наедине, а я все еще сижу, погруженная в свои мысли.

— Почему она не ненавидит меня?

Кейн держит гигантский бургер перед своим лицом, когда я смотрю на него, но я не упускаю из виду, как его глаза морщатся от улыбки.

— Зачем ей это?

— Из-за тебя.

— Холли умнее меня. — Вот и все, что он говорит, прежде чем прерывает разговор, запихивая еду в рот.

— Я так объелась, — жалуюсь я с пассажирского сиденья Кейна, положив руки на свой раздутый живот, когда он, наконец, везет нас обратно в Мэддисон. — Я давно не была такой толстой.

— Ты не толстая, Принцесса.

— Мне ли не знать. Я жутко похудела после всего этого.

Настроение в машине портится при моем упоминании о прошлом и о том, что мы потеряли.

— Тебе следовало лучше заботиться о себе.

— Легче сказать, чем сделать, когда не видишь смысла в жизни.

— Господи. — Кейн потирает подбородок, прежде чем в отчаянии запустить пальцы в волосы. — Я продолжаю все портить. Даже не знаю, что сказать, чтобы все исправить.

Сжимаю губы от уязвимости в его тоне. Он пытается, я знаю, что пытается. Но не уверена, что он когда-нибудь по-настоящему поймет, каково это — потерять нашего ребенка так, как это сделала я.

— Ты ничего не портишь. Нет правильных слов, нет способа волшебным образом исправить то, что сломано.

— Ты не сломана, Лет, — говорит он, мельком взглянув на меня, прежде чем вернуть взгляд на дорогу.

— На самом деле я говорила не о себе, но рада, что ты так не думаешь. — Жаль, что я не чувствую того же. Весь прошлый год я жила с ощущением, что в любую секунду могу разлететься на миллион осколков. Конечно, становится лучше, но это все еще там, над поверхностью.

Вокруг нас снова воцаряется тишина, когда парень делает последний поворот на стоянку у моего общежития.

— А как насчет моей машины? — спрашиваю я, вспомнив, что она стоит у папиного трейлера.

— Я попрошу парней доставить ее сюда.

— Не нужно. Завтра я попрошу кого-нибудь из ребят помочь мне. — Невозможно не заметить, как крепко его пальцы сжимают руль.

— Не нужно их вмешивать.

На секунду я понятия не имею, о чем он говорит, но потом до меня доходит.

— На самом деле я говорила не о Луке или Леоне, Кейн. Вам нужно забыть обиды. Они хорошие ребята.

— Лука игнорирует тебя, потому что ты была со мной в субботу вечером. Хорошие парни так не поступают.

— Он просто хочет для меня самого лучшего, а ты никогда не давал ему повода думать, что это ты.

— Нет, он хочет тебя для себя.

Я качаю головой.

— Этот корабль