Все эти слова, действия, напор и, главное, четкое понимание – он хочет большего. То, что я пока не могу и не хочу ему дать.

Перекатываюсь с пяток на мыски. Снова кусаю губы. Вытягиваю руку и обхватываю мужское запястье с выступившими венами. Азарин опускает голову. Смотрит на мои пальцы. Потом на меня, но уже исподлобья.

У него такой взгляд, мурашки по телу бегут. Колючие, как символ, предвестия чего-то невероятно важного и оттого еще более волнительного. Сглатываю и делаю крохотный шаг, на который Азарин реагирует совершенно неожиданно. Отстраняется.

Я будто со стороны вижу, как округляются мои глаза. Невероятно…

Он сделал шаг назад. Широкий шаг!

– Ты хотела поговорить, – хрипит, аккуратно высвобождая свою руку из моих пальцев. – Можно на кухне.

Говорит про кухню, а взгляд бросает на спальню. Многозначительно так, я бы сказала, с легким налетом скорби.

Послушно киваю и, окончательно оттеснившись от стены, иду в кухню. Огибаю Тима, стараясь не прикоснуться к нему. Потому что уверена, дотронься – и будет взрыв. Он сейчас изо всех сил демонстрирует безразличие, но эта маска настолько тонка, дотронься посильнее – и сразу слетит.

Семеню вглубь квартиры.

Тим идет следом. Шаги медленные. Он шаркает ногами, почти не отрывая их от пола.

Включаю свет, осматривая уже знакомую кухню. Просторную, светлую, но холодную. Безжизненную и совсем неуютную. Будто в морозильную камеру попали.

– Так что ты там говорила?

Тим протискивается позади меня к холодильнику и достает газировку. Чувствую его за своей спиной и впиваюсь ногтями в ладонь.

– Будешь?

– Нет, – качаю головой, забираясь на барный стул. – Не знаю, как себя вести.

– Точно, – щелкает пальцами, – в школе, когда на нас смотрят.

Он ухмыляется и чуть прищуривается.

– Да.

– Хочешь, расскажу, как буду себя вести я?

Он говорит спокойно. Вкрадчиво, но уверенно. Будто любое его слово – истина в последней инстанции.

Снова киваю. Смотрю на него, затаив дыхание.

– Так, как будто люблю.

– Как будто? – перехожу на шепот.

Азарин ловит мой взгляд.

У него такие темные глаза. Радужки снова сливаются со зрачками, но сегодня там горит огонь. Яркое пламя, в котором я отчетливо вижу свое отражение.

– Люблю, – кивает в такт своим словам. – Последние несколько лет люблю.

– Меня?

Задаю самый тупой сейчас вопрос просто потому, что не могу поверить в услышанное. Он? Меня? Любит…

– Тебя.

Разлепляю губы, тяну воздух и молчу. Не знаю, что сказать. Что говорят? Я его люблю? Не знаю. Не уверена. Слишком мало времени прошло. Мы были врагами…

– Если ты обдумываешь, что мне ответить, то лучше ничего. Врать точно не стоит.

Захлопываю рот и перевожу взгляд в дверной проем.

Меня колотит, и я абсолютно не знаю, куда себя деть. Не думала, что этот день так закончится. Совсем-совсем.

– Я… – шумно выдыхаю. Заглядываю ему в глаза в поисках поддержки, но сегодня он, видимо, помогать не намерен.

Пока я собираюсь с мыслями, Тим отталкивается от столешницы, а потом протягивает мне руку.

– Ужасы или комедия?

– Что?

– Смотреть будем ужасы или комедию? – сжимает мою ладонь.

– Ужасы…

– Отличный выбор.

Азарин улыбается. Едва заметно. Но этого мне хватает, чтобы расслабиться. Выдохнуть и просто сделать шаг.

В спальне есть плазма. Но Тим запускает прожектор, вытягивая из-под потолка белый экран.

– Одолжишь футболку и…

Он на меня не смотрит. Бросает из-за плеча:

– В гардеробе сама поройся.

Кивает затылком на дверь и открывает ноутбук.

– Спасибо.

Поджимаю губы и открываю эту самую дверь. В гардеробной сразу загорается свет. Пробежав взглядом по полкам, вешалкам и шкафчикам, беру черную футболку, которая мне вполне сойдет за платье, и быстро переодеваюсь. Волосы заплетаю в косу.

Когда возвращаюсь в спальню, вижу, что на экране уже замерло название фильма, который Азарин, видимо, поставил на паузу. Сам лежит на кровати. В одной руке телефон, вторая убрана за голову. Нога закинута на ногу.

В комнате больше не горит свет, ее освещает лишь прожектор и тонкая полоска света из коридора.

Как только я оказываюсь в спальне, Тим отрывается от смартфона и бросает его на тумбочку. Смотрит. В его глазах отражаются блики света прожектора.

Мы замираем так на несколько секунд. Я стою и не знаю, что можно сказать. Переминаюсь с ноги на ногу. Тим же продолжает молчаливо на меня пялиться, а потом резко перекатывается на другую сторону кровати. В одно движение откидывает одеяло, видимо демонстрируя немое приглашение.

– Спасибо, – юркаю в это укрытие, быстренько накрываясь почти по самую шею.

Мы лежим рядом. Я – под одеялом, Тим – поверх. На нем все те же джинсы и футболка.

Когда начинается фильм, я изо всех сил стараюсь вникнуть в суть, но спустя минут десять понимаю, что просто не смогу этого сделать. Все эти картинки и слова проходят фоном. Все, что меня сейчас волнует, это теплая ладонь на моем плече и твердая грудь, в которую я упираюсь виском…

– Помнишь, на дне рождения моего папы, – запрокидываю голову так, чтобы видеть его лицо, но по итогу вижу только подбородок, – ты завалился в мою комнату с какой-то девчонкой… Она рылась в моих вещах, а ты смеялся, когда я пришла и застала вас.

– Помню. Я просто разозлился.

Просто разозлился и решил в очередной раз подпортить мне жизнь…

– На что? – непонимающе на него смотрю, теперь уже подтягиваясь к изголовью кровати. Усаживаюсь поудобнее, скрещивая ноги.

– Ты была со своим Антошкой.

– И?

Азарин смотрит на меня как на дурочку, и я решаюсь озвучить предположение:

– Ты меня ревновал?

Внутри загорается искра любопытства, смешанного с теплотой. Если он сейчас скажет да, я просто не знаю, что со мной будет. Возможно, просто лопну от переизбытка чувств.

– Ревновал, – Тим упирается локтем в подушку, разворачиваясь ко мне лицом. – Только сам этого тогда не понимал.

Пытаюсь скрыть улыбку, но с треском проваливаюсь. Губы растягиваются от уха до уха. Я сижу счастливая и обалдевшая.

– А в школе? Когда я пришла, ты…

– Я делал много тупых вещей. Я в курсе. Извинялся уже.