насыщенную жизнь. Ты познала любовь, и ради нее отказалась от бессмертия, — говорит Великий Мученик и на Людмиле возникают кольчуга Сауруса и обруч Затора. — Мы сделаем так, как ты хочешь, но заберем артефакты, чтобы они могли пролежать до возможного появления новой Святой ведьмы, — синекожий мужчина топает ногой и артефакты осыпаются с Людмилы, словно осенние листья при сильном ветре. Они истаивают на алом ковре и вскоре от одеяния Святой ведьмы не остается и следа. Но Людмила не остается обнаженной, на теле возникает сине-коричнево-золотой сарафан. — Когда ты покинешь это бренное тело, то встанешь в один ряд с нами. К тому времени тебе уже никто не будет мешать. На прощание прими наш маленький подарок. Пусть будет так.

— Спасибо, — шепчет Людмила.

— Прощай, Людмила, — говорит Великий Мученик и грустно улыбается.

Не было ни грома, ни молний, ни налетевшего урагана — троица молча подошла к окну и синекожий человек рыбкой ныряет вниз. Через мгновение в небо взмывает синий дракон. Золотой человек подмигивает:

— До встречи, маленькая ведьма!

Он тоже прыгает в окно, а Людмила успевает заметить мелькнувший золотой хвост огромной змеи.

— Будешь купаться — навещай старика, — улыбается Кракен, и на булыжную мостовую падает огромная масса воды.

Как только первые капли касаются камня, как Фердинанд открывает глаза и глубоко вздыхает. Он ошарашенно осматривается по сторонам и останавливает взгляд на улыбающейся сквозь слезы Людмиле.

— Что случилось, милая?

— Все закончилось, любимый, — шепчет девушка и впивается в губы Фердинанда крепким поцелуем.

На этот раз губы мягкие, теплые и податливые. Губы живого человека. Сколько длится этот поцелуй? Людмила и сама не может сказать — может, мгновение, а может и целую вечность.

— У тебя пропала буква, — говорит Фердинанд, когда отрывается от губ любимой.

Людмила хватается за щеку. Действительно, привычной шероховатой кожи на месте буквы "В" нет, как будто никогда не бывало. Она бросает взгляд в окно — не видно ли там синего дракона, чтобы поблагодарить его за это. Но нет, вместо дракона на облачке видна стоящая пара.

Мама и папа!

Родители улыбаются и кивают Людмиле в ответ. Это длится недолго, до той поры, пока Людмила не смаргивает набежавшие слезы. После моргания пара исчезает, а облачко продолжает движение по синему, как кожа дракона, небосводу.

— Мне нужно многое тебе рассказать, любимый. Но не сейчас. Потом, когда уйдем отсюда, — говорит Людмила, а Фердинанд кивает в ответ.

Когда же они выходят в коридор, то вид ожившей личной охраны Властительного Иордания заставляет Фердинанда схватиться за треугольник на груди. Илья Григорьевич, а вместе с ним и остальные ожившие охранники сгибаются в почтительном поклоне:

— Добрый день, Ваше Властительное Высочество.

Эра Людского Милосердия

Сергей Павлович Геворов очнулся в тот день оттого, что какой-то наглый тип хлестал его по щекам.

Димка Малышев! Живой!

Да, его друг и товарищ смотрел на него невинными глазами и щерился во все тридцать два зуба:

— Вставай, лежебока! Опять всю ночь у ведьмочек из медкорпуса отплясывал?

— Ты же был мертв! — сказал тогда Сергей Павлович и огляделся по сторонам. Инквизиторская сотня вставала с мостовой, крутя головами и отряхивая одежду.

— Да ты никак вина упился? Какой же я мертвый? Да, заблуждался в своих верованиях и нашим властителям пришлось меня усыпить, — отвечал Малышев. — Но уж я точно не мертвый, это ты зря. Или ты хочешь долг не отдавать? Так я тебе и в лоб за это могу зарядить. Как живой.

— Какие властители? — непонимающе уставился на него Сергей Павлович.

— А вон они, на балконе стоят, — показал Малышев на здание конгрегации.

Геворов перевел взгляд на серую громадину инквизиторской власти и застыл на месте — на балконе стояла Святая ведьма, а рядом с ней махал рукой предатель- инквизитор. За ними виднелись люди из элитного инквизиторского отряда.

Что интересно — площадь была полна народа и все приветственно кричали в ответ. А пара, которая завершила недавно смертельный проход, теперь стояла на балконе и улыбалась людям. Какая-то странность не давала покоя Сергею Павловичу в тот момент. Лишь придя домой он понял эту странность — среди многочисленной толпы не было ни одного человека с татуировкой…

А по телевизионным новостям уже радостно вопили о том, что властители заняли свои законные места, узурпированные Властительным Иорданией, которому удавалось долгое время обманывать людей и пользоваться служебным положением. По телевизору кричали, что милосердные властители всего лишь обезоружили бывших инквизиторов, которые тут же присягнули на верность новым повелителям. Радостные дикторы вещали, что теперь у ведьм, колдунов и обычных людей равные права и что наступает Эра Милосердия.

Но Сергей Павлович знал, что все было не так. Он видел мертвые тепа и видел прошлое, которое не изменилось в его сознании. Он не разделял общего празднования, а терпеливо ждал, когда вернется прежний порядок. Сергей Павлович так и не смог преодолеть в себе отвращение к колдунам и ведьмам. Он не понимал, почему остальные инквизиторы так легко сложили полномочия и перешли в новую веру? В веру прихода Эры Милосердия.

Тем не менее, Сергею Павловичу хватило ума не выказывать свои истинные чувства, и он радовался со всеми свержению узурпатора. Он радовался тому, что распустили корпус инквизиторов. Радовался тому, что с главных улиц убрали постаменты очистительного огня. Радовался, а по вечерам сжимал зубы и ворчал на рыбку в аквариуме.

Время шло, и он увидел перемены, которые принесло правление новых властителей. Увидел новые школы и новые университеты. Обновленные дома сел и обширные поля, на которых с радостью работали люди. Увидел, что колдовское искусство может служить на благо народа, когда колдуны вызывали дождь в ночное время на поля. Увидел искренние улыбки на лицах людей — то, чего редко можно было увидеть при правлении Властительного Иордания.

О том, что случилось с самим Властительным Иорданией, не знает никто. Кто-то говорил, что видел полусумасшедшего старика в лесу, кто-то видел его в пустыне, а кто-то упоминал про Белое море. В любом случае, о времени его правления вспоминали, как о дурном сне.

Спустя пять лет Сергей Павлович задумался: а так ли плохо правление Святой ведьмы и инквизитора-предателя? Взвесив все "за" и "против", Сергей Павлович в этот вечер не стал ничего высказывать аквариумной рыбке, а позвонил знакомой с работы и назначил свидание.

Вот так и заканчивалась обычная сказка, которую Сергей Павлович рассказывал внукам и правнукам. Дети с усмешкой поглядывали на бывшего инквизитора — по фильмам и постановкам показывалось иначе. Ведь в тот день