Клер тянулась к нему, трепеща и упиваясь этим ураганом ощущений. Тело ее пылало, жаждало насыщения. Дерзкая, обезумевшая от страсти, в решающий момент она открылась ему навстречу. Жан вошел в нее мягко, чуть не плача от радости. И вдруг резко отодвинулся — так из огня выдергивают руку.

— Что с тобой? — пробормотала Клер.

— Не хочу, чтобы ты забеременела. Одна девчонка в городе меня этому научила.

— Если б я забеременела от тебя, мне было бы проще решиться сбежать из дому, — грустно отвечала девушка.

Спрашивать, что именно он сделал, она не осмелилась. Открыв для себя любовь с ее секретами и эту новую грань взаимопонимания с избранником, Клер представила себя далеко-далеко отсюда, в чужой стране, под руку с Жаном. Там они женаты и вольны любить друг друга…

— Сделай так, чтобы у меня в животе появился малыш! — взмолилась она, прижимаясь к нему всем телом. — Иди ко мне! Ну иди же!

Удивленный Жан противился недолго. Она прикасалась к нему, целовала плечи и торс. Такой пылкой женщины он еще не знал. Трижды они предавались страсти, а та все не утихала — сильная, бесхитростная, изнуряющая…

Взошло солнце. Сидевший у входа в пещеру Соважон коротко тявкнул, завидев бредущих по дороге, по обе стороны от запряженной волами телеги, косарей, за которыми следовали их жены.

— Клер, просыпайся! — зашептал Жан и потряс ее за плечо. — Твой волк рычит!

Молодой беглец по-прежнему видел в нем только хищника, отказываясь признавать долю крови миролюбивого Моиза. Для Жана Соважон был прирученным волком. Клер открыла глаза и увидела лучики света, пробивающиеся сквозь ковер из плюща.

— Господи, если отец заметит, что ночью меня не было дома!..

Девушка вскочила. Волосы у нее были растрепаны. Жан пожирал ее глазами.

— Какая ты красивая! Останься со мной!

— Нет, не могу!

От волнения у нее все валилось из рук. Клер даже не замечала любопытного взгляда возлюбленного, разглядывавшего ее груди с темными сосками, треугольник волос внизу живота, белые округлые бедра. Наконец она решила, что выглядит пристойно.

— Жан, любимый, я приду еще! Пожалуйста, не уезжай, не попрощавшись!

— Тогда не откладывай свидание еще на месяц! — отвечал он.

Клер поцеловала его в губы и убежала.

* * *

Когда настенные часы пробили шесть раз, в просторной кухне семьи Руа еще не было ни души. Служанка возилась на чердаке, переставляя жестяные тазики. В перетирочном цехе привычно гудели голоса рабочих. Клер сняла ботинки и на цыпочках, ступенька за ступенькой, взбежала по лестнице. Бертий, которая сидела на постели, сложив руки поверх одеяла, встретила ее словами:

— Где ты так испачкалась, Клер? Ты в курсе, что уже утро?

Клер сняла платье, все в пятнах грязи и все еще темное от влаги, и белье, которое неприятно липло к телу. Из комода достала ночную рубашку и с видимым удовольствием ее натянула. И, наконец, устроилась рядом с кузиной.

— Я это сделала! — прошептала она. — С Жаном! Боли не было, только радость, но такая сильная, яркая!

Бертий растерянно заморгала, а потом, рассмотрев кузину со всех сторон, сказала:

— Губы у тебя искусаны и очень красные, волосы грязные! Клер, милая, что, если у тебя будет ребенок?

— Значит, я уеду. Но дети получаются не всегда… Принцесса, я так счастлива! Ничто не омрачит мою радость, ничто!

Умирая от любопытства, Бертий потребовала подробностей. Клер рассказала о событиях этой ночи, не забыв про вторжение жандармов. Бертий задохнулась от волнения:

— И они смотрели на тебя голую? На твоем месте я бы сгорела от стыда!

— Я думала только о Жане и что надо его спасать.

Девушки еще долго болтали, а потом Клер встала.

— Сейчас, принцесса, принесу тебе кофе с тартинками!

Надев свежее платье и заплетя волосы в косу, она вышла из спальни. Бертий вытянулась на постели, спрятала лицо в подушку. Никогда ей не узнать мучений и радостей любви! Ей было так плохо, что, заливаясь слезами, она думала, что умрет от горя и бессильной ярости.

* * *

Фредерик Жиро не спеша шел по красивому бульвару Променад-дез-Англе с рядами липовых деревьев, обсыпанных белым песком. Бульвар тянулся от мэрии Ангулема до старой крепостной стены, откуда открывался прекрасный вид на равнину. Поравнявшись с театром, Фредерик остановился и посмотрел на тетку своей матери, Аделаиду де Риан, которую держал под руку. Это была очень элегантная престарелая дама, одетая в черное, за исключением сиреневой шейной ленточки.

— Милая Аделаида, ты уверена в своем решении?

— Кольцо очень красивое, Фредерик. Я дарю его тебе от чистого сердца. Я так рада, что ты скоро женишься! И я очень по тебе соскучилась. Целый год ты не давал о себе знать, не считая этих ужасных извещений о смерти родителей. Но ты приехал, и это главное. Наша крошка тоже по тебе истосковалась. Не крути головой, я чувствую такие вещи! Она часто смотрит на дверь. И как вчера тебе обрадовалась!

Фредерик забормотал слова извинения:

— Прости, теперь я буду вас навещать регулярно.

Он не мог рассказать этой добродетельной, высокоморальной и рассудительной женщине ни о своих эскападах верхом, ни о легких победах и объятиях на куче соломы в каком-нибудь сарае, ни о количестве спиртного, поглощаемого, чтобы побороть своих демонов.

— Теперь все изменится, — пообещал он.

С недавних пор Фредерик тратил деньги, не считая. До свадьбы было еще далеко, поэтому он решил навестить единственную родственницу, к которой испытывал привязанность. С нею можно было обсудить грядущую свадьбу, тем самым приближая это событие, делая его реальнее. Новость Аделаиду обрадовала, и она пожелала подарить будущей невестке великолепное кольцо с крупным бриллиантом, обрамленным мелкими бриллиантами, — искусное творение ювелиров прошлого века.

— Только бы оно пришлось ей впору! — добавила престарелая дама.

— Надеюсь! — вздохнул Фредерик, и лоб его перерезала морщинка. — У нее очень тонкие пальцы.

— Мой дорогой, вернемся, пожалуй! Я немного устала.

Фредерик подозвал фиакр, назвал кучеру адрес:

— Улица де-Болье.

В экипаже Аделаида де Риан присмотрелась к юноше повнимательнее. Взяла за руку и тихо спросила:

— Когда свадьба? Фредерик, я бы хотела, чтобы ты привез ко мне эту девушку. Ты знаешь, что в Понриан я больше никогда не приеду. Это слишком далеко, и в каждой комнате мне будут мерещиться призраки… Но твоей супруге дом, возможно, понравится.

— В июне будущего года, я тебе уже говорил.

— Я стала все забывать. Что поделаешь, возраст! В июне ты говоришь? Но это же так нескоро! Сейчас только июль. Нам с Клер нужно познакомиться задолго до свадьбы. Я не вечная, мой милый Фредерик! Кто