Шрифт:
Закладка:
– Ты кто и зачем за мною ходишь? – Пётр оглядел невысокого татарина в замызганном халате.
– Не гневайся, боярин, – повысил его статус татарин, – я мастер Аким Юнусов. Просто я увидел, что ты интересуешься мозаикой. Ты первый русский, что рассматривает эти изображения за последние двадцать лет.
– Красиво сделано… – Пётр обвёл рукой затейливые узоры. – А ты мастер чего?
– Давным-давно я тоже делал мозаики, но теперь это мастерство никому не нужно, – горестно вздохнул пожилой татарин.
– Сейчас ты чем на жизнь зарабатываешь? – заинтересовался княжич.
– Я один из мастеров, что делают каменную стену, – с достоинством поклонился Юнусов.
– Послушай, Аким, – загорелся Пожарский, – я сейчас начинаю строить каменный храм в селе Вершилово, это недалеко от Нижнего Новгорода. Там мне нужны будут мозаичники… – И Пётр снова вспомнил иконы Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге.
– Разве в русских храмах используют мозаику? – удивился мастер.
– Не знаю, но если нет, то ты можешь стать первым, – улыбнулся княжич.
– Но у меня тут есть работа. А кто строит твой храм? – И видно было, что предложение Акиму понравилось.
– Трофим Шарутин. Он должен со дня на день приехать и начать строить, – вспомнил фамилию зодчего Пожарский. Ему это имя ничего не говорило.
– О, это лучший мастер на Руси. Как же он согласился строить храм в селе? – Татарин был удивлён, даже глаза стали шире.
– Не знаю, с ним договаривался мой управляющий. Может, его заинтересовало то, что я хочу построить храм по образу Успенского собора в Москве.
– И сколько же ты готов платить мне, боярин?
– А сколько ты хочешь? – Пётр ликовал: такого интересного специалиста нежданно-негаданно получил.
– Пять рублей в месяц… – Княжич по глазам видел, что сейчас Аким получает гораздо меньше.
– По рукам. Сейчас я иду на рынок, хочу посмотреть, чем торгуют в Казани, а потом пойдём ко мне на ладью, я выдам тебе денег на переезд и записку управляющему. В Вершилове тебе сразу предоставят дом и корову с козами, лошадь. Стоп, а семья у тебя есть?
– Жена умерла при родах полгода назад, а старшие сыновья погибли шесть лет назад под Москвой, – посмурнел татарин.
– Лучше найди жену до переезда. Кто будет заниматься хозяйством? Смотри, может, вдова какая подвернётся, – предложил княжич.
– Я подумаю. Что же за мозаики ты хочешь, чтобы я сделал в строящемся храме?
– Надо будет на наружных стенах изобразить лики святых. В Вершилове есть хорошие иконописцы, они нарисуют эти иконы, а тебе их нужно будет превратить в мозаику.
– Понятно. Я крещёный татарин, так что проблем здесь не будет. Я сейчас свободен, пойдём, боярин, я провожу тебя до рынка и поработаю толмачом, не все хорошо владеют русским.
– Я не боярин, зовут меня Пётр Дмитриевич Пожарский, и я сын князя Дмитрия Михайловича Пожарского.
– Князя Пожарского, – хмыкнул Аким. – А говоришь, не боярин!
Рынок был огромен и шумен. В Нижнем было гораздо спокойнее. Восточный колорит сказывался. Прямо у входа торговали животными. И взгляд Петра сразу упёрся в верблюдов. Надо их купить, ведь верблюжья шерсть всяко лучше овечьей, решил княжич. В сопровождении татарина и двоих стрельцов он направился к торговцу.
Продавец был ногай. Он с большим трудом понимал по-русски, и вмешательство Акима дело спасло.
– Аким, если я куплю верблюдов и найму корабль до Вершилова, согласишься ли ты сопроводить верблюдов?
– Плыть на корабле с верблюдами или без верблюдов, какая разница? – философски заметил мастер.
– Скажи, хозяин, сколько у тебя всего верблюдов и почём ты их продаёшь? – обратился Пётр к ногаю.
После перевода и длительного торга удалось купить шестерых верблюдов (двух самцов и четырёх самок) за пятьдесят рублей. Договорились, что через пару часов продавец пригонит животных на пристань и найдёт там три корабля с Андреевскими флагами. Княжич решил на центральной мачте каждой ладьи укрепить флагшток и вывесить Андреевский флаг. Пусть страна привыкает.
Раз купил верблюдов, решил Пожарский, нужно и арабских скакунов посмотреть. Пётр рассказал Акиму про желание развести арабских лошадей.
– Пойдём, посмотрим, Пётр Дмитриевич, лошади чуть дальше… – Татарин уверенно повлёк их по торгу.
Арабские скакуны были. Два жеребца игреневой масти и серая кобылка. Просил, скорее всего, туркмен, за них огромные деньги: за каждого по тридцать рублей. Один раз живём, решил Пётр.
– Приводи через два часа на пристань к кораблям, что с белым флагом, на котором нарисован синий косой крест. Это все твои лошади, больше арабских скакунов нет?
– Есть ещё один жеребец, но он не продаётся, я купил его для себя. На рубли получилось сотня, – похвастал простодушный скотовод. Наивный.
– Двести рублей, если приведёшь всех четверых, – предложил княжич.
– Я же сказал, что он для меня. Себе покупал! – внезапно решил упереться торговец.
– А ещё я куплю пять кобыл, если ты привезёшь их до зимы в Вершилово. Это село рядом с Нижним Новгородом. Всех пятерых за двести рублей.
– Но ведь я покупал этого жеребца для себя, он мне как друг! – почти плакал торговец.
– И ты в подарок получишь горшок волшебного масла, которое я продаю за десять рублей, – дожал его княжич.
– Хорошо, я приведу коней через два часа, – сдался лошадник.
– Ты богатый человек, княжич! Откуда у тебя столько денег? – не выдержал и полюбопытствовал Аким, когда они пошли дальше по рядам.
– Приедешь в Вершилово, сам узнаешь. У меня много чего в деревне производят, чего нет нигде. И всё это я продаю очень дорого. Увидишь.
Дальше был рынок рабов. Пётр даже опешил. Он-то думал, что это где-то там, в Стамбуле творится, а вот нате вам.
Ближайший к нему торговец людьми был казаком, и торговал он молодыми турчанками. Казак заставлял девушек раскрывать халаты и всем приценивающимся показывал их прелести. Для Петра это было слишком.
– Сколько ты хочешь за всех четверых? – поинтересовался Пожарский у казака.
– Двадцать рублей, – подмигнул княжичу донец. – Это девки из гарема турецкого купца, мы его на Каспии побили. За зипунами ходили. Ещё есть охранники его и гребцы, не интересуешься?
Нет, спасибо, – остановил рабовладельца Пётр. – Придёшь через два часа на пристань, там будут три корабля под белым флагом с синим косым крестом.
– Зачем ты купил этих женщин? – поинтересовался Аким, когда они отошли от казака. – Ты хочешь завести гарем?
– Да нет, что ты, – смутился Пожарский, – просто жалко девушек стало. Возьми себе в жёны одну, ту, что справа стояла, она постарше и подороднее остальных, – вдруг предложил он Акиму.
