Петр несколько секунд соображал, как лучше поступить. Они оба с Зарой вооружены. Их арестуют в любом случае. А вот как вызвать Галиба из полицейского участка? Начать вопить, что является агентом MIT? Он даже не знает настоящей фамилии Галиба. Затем появятся в городе курды из группы, выполнявшей акцию. Если у них получится безболезненно уйти, то они сообщат Карайылану о задержании Кабира и Зары, и даже если Петру удастся освободиться с помощью Галиба, то как он объяснит Мурату эту счастливо обретенную свободу?

Мысли мелькнули в голове, уместившись в секундную заминку. Он оглянулся. Оказался спиной к спине с Зарифой. Хотел посмотреть на тех, кто сзади. Машинально сунул руку за спину, ухватил ПС за рукоять, снял с предохранителя, еще не решив, что делать. Убивать полицейских он не собирался, но ситуация создалась критическая.

Полицейские начали стрелять первыми. По-видимому имели приказ не брать боевиков РПК живыми. А может, боялись, что у курдов взрывчатка.

Петр выстрелил в двух полицейских, стараясь попасть им в ноги. Он еще тщетно надеялся уйти с минимальными потерями.

Когда он повернулся в сторону оставшихся троих, с которыми перестреливалась Зара, то увидел, что один уже лежит. Второй держится за бок. Но третий, обозленный, из-за угла продолжал стрелять. И укрыться на узкой каменной улице было негде. Теперь Петр возненавидел такие улицы – каменный тоннель, хоть на стену лезь, цепляясь за швы в старинной кладке. И боеприпасов у полицейского хватало. Стрелял он очередями, наверное, как и Горюнов, из Стечкина, либо из Беретты 93R.

Зарифа в какой-то момент закрыла Петра собой. Они оба с Зарой оказались лежащими на камнях. Левый глаз Петра заливало кровью, однако он заметил, что девушка хрипит, но не подает признаков жизни. «Воздух из легких выходит», – отрешенно констатировал он, попытался дотянуться до нее, но левое плечо обожгло резкой болью.

* * *

Глаза разлепляться не хотели, словно ресницы намазали клеем. Что-то пищало над ухом. Петр никак не мог понять, что это – будильник или сообщения на сотовый приходят. Одно за другим…

Попробовал протянуть руку, чтобы нащупать телефон рядом с кроватью, на которой лежал. Но что-то звякнуло, и рука не продвинулась, запястье сдавило.

Он через силу все же открыл глаза. Картинка окружающего мира плыла несколько секунд. Но потом зафиксировалась на браслете наручников, которыми Горюнова приковали к медицинской койке. Пищал монитор синхронно с ударами его сердца. Левая рука была туго перетянута бинтом. На голове что-то тоже навертели, он мог видеть повязку, скосив глаза влево.

То, что он в больничной палате не вызывало сомнений. Как и то, что они с Зарой уложили по крайней мере четверых полицейских. Такие вещи им не простят. Даже если Петр начнет объяснять, что он связан с митовцами, ему вряд ли поверят. За своих полицейских, раненых или убитых, едва курдов перевезут в полицейский участок, турки порвут на куски. И главное, представителей власти никто не осудит. Чего с курдами церемониться? Тем более с членами РПК, оказавшими вооруженное сопротивление.

«Глупо. Ой, как глупо! Таскаться по городу с оружием. Если бы мы сдались, были не вооружены, то ситуация не вышла бы из-под контроля. – Он покачал головой и почувствовал легкую тошноту. Пуля, ударившая в голову по касательной, вероятно контузила. – С другой стороны – они могли открыть огонь по нам в любом случае и по безоружным».

Петр постукивал цепочкой наручников по металлическому поручню от злости. Что-то засело занозой в подсознании. Под мерный стук металла о металл он вдруг понял: «Зарифа мертва». И эта мысль так поразила его, что если бы он не лежал, то упал бы. Но Петр и так словно падал теперь… Зажмурился до боли в зашитом виске, ощутил ее, даже через обезболивающие, которые ему вкололи после операции на простреленной руке.

Прошло еще два часа, в которые он ощущал себя уничтоженным и физически, и морально. Петр никогда не испытывал жалости к Заре… Он и сейчас почувствовал не жалость, а что-то сродни тому, что нахлынуло после известия о гибели Дилар…

В коридоре раздался шум и жуткая брань. Громче всех кричал Галиб. Кажется впервые за все время Горюнов был ему рад.

В развевающемся пиджаке турок влетел в палату. За ним семенил тот самый полноватый полицейский, что стрелял в них с Зарой. Он нес перед собой простреленную фуражку и показывал дырку в тулье.

Галиб, не глядя на него, осыпал проклятьями и полицейского, и весь его род, и того идиота, принимающего недоумков в полицию. Он упоминал в своей пламенной речи и обезьян, которым вручили в руки оружие. Единственный положительный момент, который он выделил, заключался в том, что все пятеро не смогли попасть с близкого расстояния в его человека, то есть в Горюнова.

– Наручники! – зарычал он, увидев браслет на руке Петра. А когда полицейский трясущимися руками отстегнул наручники, то Галиб схватил его за лацкан форменной куртки и тряхнул так, что тот уронил фуражку. И это несмотря на то, что по габаритам Галиб был почти вдвое меньше. – Если информация попадет в прессу, я тебя лично кастрирую. В отчете напишешь, что вступили в перестрелку с двумя боевиками РПК, обоих ранили, но им удалось уйти. А вы понесли слишком большие потери, чтобы преследовать их. Повтори…

– Потери, преследовать… – забормотал полицейский.

– Тебе там напишут, все что нужно, – не полагаясь на его память, Галиб мотнул головой в сторону коридора, где, по-видимому, находились его люди.

Едва полицейский, подобрав с пола фуражку, выскочил пулей в коридор, Петр приподнялся на правой руке. Перед глазами поплыло.

– Зара жива?

– Нет, – повел бровью турок. – Не думал, что тебя это так взволнует. Что случилось? Тебя на минуту нельзя оставить!

– Они узнают, что я попал в больницу… – Петр со стоном упал на подушку. Не от боли, оттого, что подтвердились его худшие подозрения насчет Зары. – Где она?

– Никто не узнает. Ты слышал, что я велел этому недоумку? Пресса тут ничего не вякнет. Персонал больнички уже бегает с мокрыми штанами, как наскипидаренный. А потом сделаем «утечку» о твоей битве на улицах Мардина, чтобы обосновать ранение и гибель Зары. Она в морге.

– Я хочу забрать ее с собой, в горы. Там похороним.

– Ты спятил? – взвился Галиб, но тут же сник. – Черт с тобой! Придумаем что-нибудь. Тебя все равно не переупрямишь. С тобой одни проблемы. Ваш проводник теперь свалит, узнав о перестрелке в городе.

Петр с подозрением посмотрел на турка. Пришла в голову мысль, которая ему категорически