Шрифт:
Закладка:
– Можу, то есть могу, – признался Рыжик. – Вот Урс на меня постоянно ворчит и говоряет, что я болтушка!
– Ну, ему позволительно. Он у нас серьёзный и взрослый!
– Да какой же он взирослый, есели Аечка его всиго на два года младше, а ей восемнадцать?
Алёна в ужасе оглянулась на Урса. – Сколько?
Рыжик выслушал раздраженное собачье фырканье в свой адрес и пояснил, переводя речь Урса:
– Ты не бойся. Хранители живут так же, как и люди. Он молодооой ещё совисем, хотя ворчает как стаааарый, ой, а теперь ещё и ругаиться, что мне хвостик откусякаит! – Рыжик ловко подобрал хвост и полез на Алёнины плечи. На всякий случай.
Прошло немало времени, пока Алёна хотя бы для начала не наговорилась со своими животными.
– Алёнушка, они уже наши и с нами, а вот кое-кто хорошо бы находился подальше и от нас и от детей! – вдруг припомнила Матильда. – Я о Свете-мозгожорке! Как ты думаешь, а не продолжить ли нам содержательное общение с этой особой? В исключительно немирных целях… А то, прямо, руки и когти чешутся!
– А у людёв тоже когити чешаются? – обрадовался наивный Рыжик. – А ты говорял, что мине за кресло попадёт! – укорил он Урса.
Глава 29. Поиск фобий аналитика
Лёха после важного разговора шел в школу в приподнятом настроении. – Планы – это вещь хорошая, даже отличная. Но вот только когда ещё получится эту гадюку анализаторную к нам домой заполучить? – уточнил он сам у себя, и сам себе ответил: – Не скоро! И что она народ изводить будет всё это время? Нет, это хорошо, конечно, что Алёна маме Илюхи Гаврюшкина позвонила и успокоила. Но остальных-то она будет продолжать доставать, назначила же это… повторное тестирование. И чем ей наши прошлые рисунки не понравились? У самой, видать, одни комплексы!
На случай тестирования с ним побеседовала Матильда Романовна. Лично.
– Милый, мы тут с Мариночкой подумали и решили, что в следующий этап Алёну лучше пока не посвящать. Она нервничает, а ей вредно. Поэтому, делаем так…
Матильда показала Лёхе фото на экране смартфона, объяснила, что к чему, перекинула ему, а потом ещё кое-что на ухо пошептала.
– Ба! Ты – просто класс!
– Ну так… – фыркнула Матильда. – Знай наших!
Лёха успел многое. Практически все одноклассники были предупреждены и научены, что именно и как надо отвечать психологине. Да и картинка, которую она велела нарисовать, была у всех практически идентична. Не сложно же срисовать со смартфона!
Светлана Ивановна Моторова пришла в учительскую и опасливо покосилась на рисунки. В прошлый раз она возмущалась и орала так, что учительница биологии, осмотрев изображенное на рисунках, пожала плечами и заявила, что дети, видимо, готовятся к изучению репродуктивной системы человека, и в таких случаях визжать не рекомендуется.
– Ну, начнём! – на первом рисунке была изображена идиллическая картинка. Абсолютная безмятежность и отсутствие проблемных моментов Светлану удивило. – Надо же, прямо как из учебника по психологии. Ну, по крайней мере, не эта… репродуктивная система.
Второй рисунок был очень похож на первый. Светлана перевернула следующий, и дальше, дальше…
– Они что? Издеваются? – высокий и пронзительный голос запросто перекрыл негромкие голоса учителей.
– Что? Опять биологические объекты изобразили? – хмуро уточнил физрук. Он подозревал, что этой особе не хватает физической нагрузки. Ну, хоть бега трусцой… – Глядишь, и дурь повытряслась бы… – размышлял он.
– Нет! Хуже!
– Ещё хуже? – удивилась биолог. Подошла полюбопытствовать. – Ну, не знаю, что вам не нравится на этот раз. Я уж думала, они детализировали, так сказать, развили тему. А тут всё так невинненько.
– Да они же нарисовали полное отсутствие проблем! Тут просто психологический штиль. У всего класса! И почему-то на всех рисунках проставлен вчерашний день. Нет, у вас всё-таки ненормальные дети!
Учителя понимающе переглянулись. Их состояние на вчерашний день тоже можно было описать фразой «психологический штиль», так оживляюще на них подействовало отсутствие в школе этой самой Моторовой. Так это ещё при учете визита проверяющих из Департамента, которые никак не могли понять, почему у учителей на лицах такое благостное выражение.
– Это какой класс? – живо поинтересовалась химичка Инна Сергеевна, и подумала, что, пожалуй, сегодня совершенно зубодробительную самостоятельную устраивать этим деткам не будет. В качестве морального поощрения.
А на следующей перемене Светлана Ивановна пережила настоящий стресс. Шла она по коридору, морщась от противных детских голосов, невольно напоминающих её вчерашнюю необъяснимую слуховую галлюцинацию, раздавала направо и налево замечания, и вдруг услышала:
– Тёть, а чито это вы так кирчиииите? – тот самый мерзкий, тонкий детский голосок, который вчера чуть было не лишил её всегдашней уверенности. Светлана резко остановилась и медленно повернулась, никого подозрительного не увидела. То есть школьников вокруг множество, но все уже постарше, чем тот, кто мог говорить таким голосом.
Лёха, проскочил мимо, опустив голову, и смылся на лестницу. – Хорошо пошло! – кивнул он сам себе.
Светлана собралась с мыслями. С трудом убедила себя, что просто тембр голоса какого-то ребенка был похож на её вчерашний кошмар и отправилась беседовать с одним очень-очень невезучим пареньком из восьмого класса. Её сразу насторожил очень показательный симптом – обкусанные ногти. Она была уверена в том, что не ошиблась в диагнозе и вызвала мальчишку исключительно для того, чтобы в этом убедиться.
– Невротическое расстройство с очевидным аутоагрессивным поведением! Вон, как исподлобья косится. Я вас всех насквозь вижу, словно вы стеклянные! – она гордо шла по коридору, а за ней обреченно плёлся мальчишка. Как вдруг его остановил Лёха, пошептал что-то на ухо и кивнул в спину психологине. Жертва Моторовой просияла!
– Да ты чё?
– Тихо ты! Не спугни! И понял, да? – Лёха исчез за поворотом, и обернувшаяся Светлана ничего странного не увидела.
– Итак! Опиши мне свои фобии! – приказным тоном потребовала она у несчастного паренька.
– Нет у меня фобий, – тот подозрительно воззрился на вредную тётку, с надеждой ожидая обещанную помощь.
– Тёть, а тёть, а чито ж ты такая вирееднаяя? – раздался в кабинете психолога славный детский голосок.
Светлана замерла.
– Что ты сейчас сказал? – подозрительно покосилась она на анализируемого мальчишку.
– Нет у меня фобий! – уже гораздо увереннее заявил тот.
– Так не бывает!
– Тёть, а тёть? – Светлана кинулась к окну, распахнула его, но никого из детей поблизости не было. Крошечный диктофон, оставленный Лёхой под оконным отливом, она, разумеется, увидеть не могла.
– Где он? – Моторова резко повернулась к мальчишке. – Где этот мелкий гадёныш?
– Кккакой гадёныш? – парень подозревал, конечно, что у этой тётки крыша не просто едет, а прямо-таки с подпрыгом, но чтоб так…
– Тот, который сейчас говорил!
– Никто ничего не говорил! – мальчишка внезапно ощутил, что день-то прекрасен!
– Что ты врёшь? Сейчас тут говорил мальчишка. И вчера говорил мальчишка! Я же
