— А если посередине, как сегодня было?

— Значит, идут ремонтные работы, — закончил я свою мысль.

— А они вообще живые, — спросил вдруг Афоня, — эти твари, включая Мишу? Или биороботы какие-то?

— Этого он не сказал… да, добавил еще, что переварить нас твари не смогут, что не помешает порвать нас на части.

— А у меня есть предложение, — высунулась вдруг Тамарка, — что, если проверить еще раз этот тоннель в другой мир… ну который внизу под памятником. Вдруг он снова заработал — вот и свалим отсюда с концами.

— Вообще-то непонятно, — возразил я, — куда там делись первопроходцы, Толик и Вера — может, померли в процессе…

— А об этом мы спросим у Павлика, — продолжила Тамара, — коммуникатор-то работает.

— Мысль интересная, — озвучил общий настрой Гриша, — можно попробовать… кто разговаривать с ним будет?

— Иван раньше говорил, пусть и сейчас продолжает, — предложила Ирина, а остальные молча согласились.

— Что, прямо сейчас будем связываться? — спросил я, взяв в руки этот кубик с экраном на одной плоскости.

— А чего тянуть-то — включай и связывайся, — отрубил Гриша.

Я нажал большую зеленую кнопку на боковой поверхности кубика, экранчик поморгал некоторое время, потом засветился, показав студию с нарисованным задником в виде зимнего сада. Живых существ никаких видно не было.

— И что дальше? — спросил я у народа, продемонстрировав ему экран.

— Ну покричи что ли, — предложил Гриша, — звук-то туда тоже передается.

— Эгегей! — гаркнул я изо всех сил, — есть тут кто живой или как?

Некоторое время все оставалось без изменений, потом в кадр въехала взъерошенная голова менеджера Павла. Физиономия у него соответствующая прическе была — фингал под одним глазом и капающая кровь со лба.

— Чего надо? — угрюмо спросил он меня.

— Информация новая есть, — ответил я.

— Какая? — так же угрюмо продолжил он.

— Игнат умер, — кратко сказал я.

— Это я в курсе, еще что-то есть?

— Еще у нас была содержательная беседа с Михаилом, — продолжил я, — он много чего порассказал, хотел справиться — не наврал ли он?

— Нет, не наврал, — Павел по-прежнему был краток, — ну за маленькими исключениями, может быть.

— Ну тогда последний вопрос — где Анатолий и Вера, можешь сказать? Это те, кто через ваш портал под Лениным прошли, если забыл, — незаметно перешел я на ты.

— Я помню-помню, провалами в памяти пока не страдаю, — кивнул он головой, одновременно стерев кровавый подтек со лба, — с ними все хорошо, и с Верой, и с Толей.

— Доказать это можешь? — перешел я в наступление.

— Запросто, — он хлопнул зачем-то в ладоши, после чего картинка на экране сменилась — оба бывших члена нашего коллектива лежали в каких-то стеклянных капсулах, и от разных частей их тел шли толстые жгуты проводов и трубочек.

— И почему они в таком состоянии? — тут же вылетело из меня, — они вообще живы или что?

— Живы, конечно, иначе зачем бы с ними возились. А в таком состоянии они будут еще неделю… или полторы, по обстоятельствам. Потом переведем их в реабилитационный центр.

— А после этого центра что?

— Выпустим на свободу, — ответил Павел.

— А еще такой вопросик, — наморщил лоб я, — можешь показать что-нибудь за пределами этой студии, где ты сейчас сидишь?

Гриша одобрительно хлопнул меня по плечу — мол, правильные вопросы задаешь, молоток.

— Зачем?

— Ну чтобы иметь чуть больше информации о вашем мире.

— Нет, не могу, — отрезал он, и в этот момент картинка перекосилась влево, и в кадр вплыло изображение длинного-предлинного коридора, заполненного наполовину розовой жидкостью, омерзительной даже на первый взгляд.

— Извините, технические проблемы, — Павел поправил камеру и она снова уставилась на зеленый задник.

— И совсем уже последний вопрос, — сказал я, — а что это у тебя с лицом? Упал что ли?

— Технические проблемы, — буркнул он, — произошли некоторые изменения в программе, теперь с вами буду работать не я.

— А кто? — чуть ли не одновременно спросила вся наша компания.

— Он, — и Павел направил палец чуть левее центра экрана.

Мы автоматически перевели глаза в этом направлении — там находилась Тамарка, а за ней на подоконнике сидел и жмурился кот Васька.

— Тамарка что ли, — выразил я общее сомнение, — будет с нами работать.

— Нет, не она, — отрицательно покачал головой Павел, — а он, — и он еще дальше вытянул руку, чуть ли не коснувшись указательным пальцем камеры.

— Кто, кот??? — чуть не единодушно выдохнули мы.

— Ага, кот, вы его Васькой называете, но вообще-то он Барсик. А я с вами прощаюсь… надеюсь, что не навсегда.

И экран кубика погас сам собой… мы молча уставились на кота Ваську, то есть Барсика.

— Ну чего смотрите, — раззявил он рот, слова из него выходили какие-то странные, с кошачьими модуляциями, — я теперь ваш куратор.

Нас коллективно поразил натуральный столбняк, никто ничего внятного сформулировать не смог. А Васька-Барсик сел на подоконнике, облизнулся и продолжил.

— Ну что замерли, как соляные столбы — спрашивайте… я же вижу, что вопросов у вас много.

Первым очнулся я и задал самый простейший вопрос.

— Так ты, получается, из Хозяев? О которых недавно Миша нам рассказывал?

— Получается, что да, — сделал попытку усмехнуться Васька, у кошек это плохо выходит. — Вот ты конкретно и еще этот… все время забываю, как его зовут, — и он указал на старшего.

— Гриша меня зовут, — замороженным голосом откликнулся он.

— Да, Григорий… вы двое ко мне очень хорошо отнеслись, из клуба вытащили, потом разговаривали и кормили, вы, значит, умрете последними. Насчет остальных вопрос открытый.

— Да что вообще, черт возьми, происходит? — не выдержали нервы у Ирины, — что вам вообще, черт побери, надо, Хозяевам хреновым?

— Хреновы Хозяева это здорово, — подумав, ответил Васька, — надо будет запомнить. А что нам надо… Дом-2 смотрели?

— Конечно, — ответил за всех я, — Боня там, Солнце, Степа Менщиков — это каждый