недоуменный вопрос «Бальтазара»: «Что это такое?» – ответил просто и без затей: «Не бойся! Это радиомаяк, чтобы отслеживать курс самолета. Одного господина интересует, куда и зачем летает хозяйка «Сессны».

И вот только теперь Подпоркин узнал, что за «радиомаяк» он поместил в чужой самолет.

– Где сейчас можно найти Ялтанца? – деловито поинтересовался Гуров.

– А что его искать?! – плачущим голосом ответил «Бальтазар». – Он сейчас здесь, на поминках…

– Вот это лихо! – Крячко обрадованно потер руки. – Тогда приступаем!

– Да, тянуть не будем! – Лев включил рацию и отдал команду: – Захват!

Опера вышли из гримуборной и направились к двери, из-за которой доносились аплодисменты и пьяные вопли.

– Сиди здесь тихо, как мышь! – покидая гримуборную последним, приказал Подпоркину Станислав.

Когда они открыли двери в банкетный зал, в вестибюль гримерок влетели напуганные, визжащие девчонки. Войдя в зал, опера увидели впечатляющее зрелище. Музыку уже выключили, а вдоль стен цепью расположились спецназовцы с автоматами на изготовку. Перепившие участники «поминок» громко протестовали, ошалело озираясь по сторонам. Кто-то орал про «тридцать седьмой», кто-то требовал адвоката. Находившийся во главе богато сервированного стола Боспориани, размахивая руками, протестовал против «ментовского произвола».

Появление в зале оперов ввело банкетчиков в некоторый ступор. Босфор растерянно замолчал, глядя на Гурова и его спутников.

– Лев Иванович! В чем дело? – наконец громко спросил он, простирая к Гурову руки. – Что происходит?

– Я вам сейчас спою на «бис»! – насмешливо ответил Лев словами из известного шлягера. – Кто здесь Ялтанец?

Этот вопрос погрузил зал в гробовое молчание. Помедлив, со своего места поднялся лысоватый, длинноносый тип лет под пятьдесят, который только что кричал про тридцать седьмой.

– Н-ну… Это я-а-а… – неуверенно проблеял он.

– Ему – «браслеты» и – в «садок»! – указав в сторону Ялтанца рукой, распорядился Гуров.

Двое спецназовцев тут же проворно заковали запястья Ялтанца в наручники и вывели из зала. Прижимая руки к груди, Боспориани недоуменно снова задал тот же вопрос:

– Лев Иванович! В чем дело? За что его задержали?

– А вы не в курсе? – с ироничным сочувствием осведомился Гуров. – А мне кажется, Шалва Шотаевич, вам тоже есть о чем написать чистосердечное признание. Или я не прав? Молчите? То-то же! Официально уведомляю вас, что ближайшие пару недель столицу вам лучше не покидать. Договорились?

– Да, да, конечно! – поспешно садясь на свое место, закивал Босфор.

Неделю спустя погожим ноябрьским днем три полковника наконец-то отправились на рыбалку (начальство Александра тоже расщедрилось на выходные). Конечно, ноябрь – не лучшее время для рыбной ловли. Но для кого как! У хорошего рыболова и в унитазе заклюет. А уж на Серебряных озерах… Да если еще и денек выдался погожий, солнечный… Почему бы и не порыбачить? Пока озера не сковал первый лед, можно и леща половить и щуку.

Позавчера Лев и Станислав сдали отчет по раскрытому ими делу, и, хотя главная «виновница торжества» при попытке к бегству (то ли в другой регион, то ли сразу за границу) досрочно отбыла в мир иной, генерал Орлов был очень доволен проделанной ими работой. В самом деле! Мало того, что приятели смогли установить, кто именно убил журналиста Токарнова, так еще и невероятно быстро нашли тех, кто убил Бэллу Сытнец. Правда, к досаде Петра, в СИЗО отправились всего двое из тех, кто был причастен к убийству Мадам Крап.

Было яснее ясного, что главным в организации взрыва «Сессны» был Босфор. Но Ялтанец всю вину взял на себя. Поэтому дело об убийстве Сытнец возбудили в отношении лишь Подпоркина и Ялтанца. Но, помимо убийства Сытнец, началось разбирательство и по другим весьма неприглядным фактам, касающимся их обоих. В отношении Подпоркина началось разбирательство по факту педофилии. В отношении Ялтанца – по вопросу вымогательства. А позже и в отношении Ялтанца тоже было возбуждено дело о педофилии. Как удалось выяснить, тот «племянник», с которым, мягко говоря, «общался» Подпоркин, на самом деле – малолетний любовник Ялтанца. А покопавшись глубже в личной жизни Ялтанца, выяснили, что к истории с малолетним любовником еще имеет отношение все тот же Вулюнене. Было установлено, что он снимал «племянника» Ялтанца в одном из порнографических видеороликов. Теперь педофил-порнограф имел все шансы на одной из ИТК занять «почетное» место в «петушином углу». Не самые веселые времена начинались и для высокопоставленных покровителей Мадам Крап. Появилась информация о том, что Элианохин неожиданно подал заявление о сложении с себя депутатских полномочий, после чего спешно умчался за границу. Благо имелось про запас сразу два иностранных гражданства – французское и испанское.

Получил свое и генерал-завхоз Мусяшкин. В отношении его лично Орлов провел служебное расследование. Завхоза вызвали в главк, где он и был допрошен. Мусяшкин сначала притворялся ничего не знающим и не понимающим. Но Петр смог его «дожать» и получить ответы на интересующие его вопросы. Теперь Мусяшкина ждал суд. Согласно результатам расследования, за злостное, преднамеренное головотяпство предполагалось, что он будет лишен чина, должности, всех званий и наград. Однако, к досаде Орлова, реальный состав преступления, подпадающий под статьи УК, в его действиях ему найти не удалось. Скорее всего, Мусяшкин просто уйдет на пенсию, причем без льгот и привилегий.

Но самое невероятное событие произошло буквально на следующий день после гибели Сытнец. Лев уже сдал их со Стасом общий отчет Орлову, и, учитывая тот факт, что свои дела с Крячко они завершили и теперь до конца выходных могут быть свободны, приятели начали готовиться к своим двухсуточным каникулам. Выходя из здания главка, Гуров краем уха вдруг услышал из разговора на проходной, что опера Дерихватовского райотдела начали обследование брошенного дома Сытнец. По запросу министерства и других не менее значимых контор, туда отправили команду из двух сотрудников Дерихватовского райотдела, а также прикрепленных к ним специалистов-хозяйственников тамошней же районной администрации. Этой команде было поручено составить реестр материальных ценностей особняка, провести осмотр помещений, дать оценку качеству жилья. Поскольку родственников покойной в обозримых пределах найти не представлялось возможным, а контактов с ее родственниками, проживающими за рубежом, не имелось никаких, появилось предложение использовать данный жилой объект для каких-либо социальных нужд. Например, устроить в нем интернат для престарелых или детей-сирот.

И тут Гурова отчего-то внезапно охватило смутное беспокойство. Он вдруг ощутил тревогу за тех, кто начал обследование дома Сытнец. Он уже ехал на своем «Пежо» в сторону дома, как вдруг вспомнил фразу Мадам Крап, брошенную ею, когда они со Стасом явились к ней с визитом. В ходе разговора она неожиданно загадочно сказала: «Будьте гостями. Кто в этот дом без моего согласия войдет, того ветер унесет». Что она имела в виду? Уж не то ли, что любой