По улицы нам навстречу двигалась пьяная толпа. Мы только и успели нырнуть в тень. Толпа прошла мимо. Я, пользуясь случаем, взял Леона за плечо, заглянул в его желтые глаза.

— Спасибо, друг! — искренне поблагодарил я.

— Я вам не друг, — хищно усмехнулся Леон. — Просто не люблю ходить в должниках. Вы вытащили меня из плена, а я вытащу вас, на этом пути дороги наши разойдутся.

Я даже немного оторопел от такого резкого отворота поворота.

Отец пристально всматривался в Леона и вдруг скривился. Они переглянулись с Харви, словно одновременно поняв, что к чему.

— Ты и вправду нам не друг, — брезгливо процедил отец. — Шакал ворона!

— Я не шакал, а волк! — поправил Леон. — Не время выяснять отношения, идемте!

— Я с тобой никуда не пойду, шакал! Твоя подлость запечатлена в веках! И неизвестно куда ты нас ведешь, я тебе не верю!

— Как пожелаете, ваша светлость, — с издёвочкой протянул Леон. — Можете оставаться здесь. Только твой сын обращение в зверя не переживет.

— Что значит не переживу? — зацепился я.

Леон был прав, нам надо было двигаться дальше. Мне бы только выйти за эти стены, а там со своей силой я с любым противником справлюсь.

— Тёмные вы ребята, — вздохнул Леон, воровато озираясь. — Медведь, это дар от Амадей, правда её дар, скорее проклятье…А ты, Эрик избранник Аве — богини жизни.

— И что это значит? — все еще не вдуплял я.

— После ритуала, чтобы стать окончательно медведем, тебе нужно будет в течение тринадцати дней сожрать несколько человек.

— А если я не стану никого есть?

— Куда ты денешься? — насмешливо скривился Леон. — Ни чем другим ты свой голод утолить не сможешь, а голод будет тебя терзать так, что мама не горюй, это будет звериный голод, ты такого раньше и представить себе не мог бы. Ну, если ты продержишься каким-то чудом тринадцать дней, то ты умрешь от голода. А если ты всё-таки кого-нибудь сожрешь, то тебя убьет сокол внутри тебя.

Мы все-таки стали двигаться дальше, стараясь держаться тени. Вот уже на горизонте появились деревянные бревна, до выхода было рукой подать. Но там еще нужно было, как-то пройти через ворота, а выглядели мы очень даже приметно.

В деревни начала подниматься тревожная суета. То там, то здесь мелькали люди, слышались крики. Видимо, наше исчезновение не осталось незамеченным, и нас бросились искать.

— Но с тем лесником медведем, насколько я помню, всё было не так, — недоверчиво спросил я.

— С ним было иначе, потому что он уже был людоедом и тот ритуал происходил как суд богине Аве и богине Амадей — там участвовали и служительницы смерти и служительницы жизни.

Мы снова вынуждены были шмыгнуть в тень. Толпа с факелами пробежала мимо.

— Кто такой шакал ворона? — тихо спросил я у отца.

— Его ближайший приспешник — правая рука, в истории известен своей подлостью и коварством. Сгубил много хороших людей, но к концу столетия ворона он исчез из летописей. Считается, что был побежден предками Крайкосов и Гербертов.

— Видимо, не побежден, — пробормотал я.

Теперь стала понятна ярость отца, его лично задел факт жизни Леона, за род, видимо, стало обидно и мне, как ни странно, тоже.

— За что тебя посадил на цепь хозяин? — прямо спросил я волка.

— Он мне не хозяин, — сухо поправил Леон. — У нас случились непримиримые разногласия.

Мы расслабились слишком рано, отвлекшись на беседу, и не заметили, что за нами с какого-то времени шёл молодой паренек, завидев толпу вооруженных парней, он тут же дал им сигнал.

Нас мгновенно окружили.

— И на кой черт я с этими недоумками связался, — как бы про себя вздохнул Леон.

Завязалась драка. Парни были все тощие, но при этом жилистые и вооруженные в отличие от нас, да к тому же фанатичные до озверения. Я разбил одному нос, и мне показалось, что из носа у него брызнула зеленоватая кровь.

— Почему у них кровь зеленая? — спросил я.

— Долгие годы медитации, умервшление плоти во имя богине Амадей, — пояснил мне из-за спины голос Джека.

Я развернулся, Джек держал в руках кистень и с улыбкой шел на меня.

— Я убью тебя и с радостью стану медведем сам, — заявил он. — Я мечтал об этом с самого детства, а ты не достоин этой чести чужак.

— А давай, ты просто закроешь глазки и сделаешь вид, что нас не видел. И становись себе, кем хочешь, — нагло предложил я.

— Дурака нашел, — буркнул Джек.

Он, не откладывая в долгий ящик, попытался раскроить мне кистенем башку, но я увернулся и, кувыркнувшись, сократил дистанцию. Оказался рядом и выбил оружие из его руки. Рука у парня хрустнула, он взвыл. Но не сдался и, бросившись на меня, сшиб с ног и вцепился в горло.

Я слегка дезориентированный от удара о землю стал инстинктивно шарить по земле в поисках того, чем можно треснуть урода. И нащупал таки валявшийся кистень, коротко махнул рукой и опустил шипастый железный шар на голову Джека. Раздался хруст, череп Джека неестественно смялся, глаза закатились, и он медленно сполз на землю.

Я поднялся. Впервые, можно сказать голыми руками, я убил человека. И ощущение у меня от этого были не самые приятные, меня затрясло. Кажется, моя богиня теперь точно от меня отвернется и больше не летать мне в небе вольным соколом.

Не успел я опомниться, как на меня бросились еще два парня. Я размахал их, но когда увидел еще троих летящих на меня, понял, что дело дрянь. Впрочем, сдаваться так просто я не собирался.

— Довольно, Эрик, остановись, иначе мы их убьем — раздался голос Батча.

Я повернул голову на голос и понял, что теперь уж точно всё кончено. Рядом с Батчем стояла Блейза и держала нож у горла Стеллы. Двое парней схватили Томаша, тоже приставив ему к горлу кинжалы. Схватили и Харви.

Только Леон, Фил, отец и я были еще в строю, но это уже не имело никакого значения.

Староста глянул мне под ноги. Затем подошел и склонился над мертвым сыном. Я ожидал, что он сейчас устроит сцену и прикончит нас всех из мести. Но староста остался спокоен.