– Отцу Маурисио я, разумеется, все возмещу, – кивнул он. – Но с точки зрения закона то, что мы с вами сделаем этой ночью, все равно считается преступлением. Так что если вы хотя бы словом обмолвитесь кому-то о том, что случилось тут между нами, остаток жизни вы проведете в тюрьме. А теперь расскажите мне о тайнике.

И он привалился спиной к твердому и шершавому стволу ближайшей пальмы…

* * *

Диего и Виктор молча слушали рассказ печальной и напуганной Долорес. Когда та закончила, они молча переглянулись.

– Насколько я знаю, никаких денег этот аргентинец отцу Маурисио так и не оставил, – проговорил наконец Диего.

– Потому что он был зол на меня, – отвечала Долорес – Я ведь соврала ему, я указала не то место. И он, видно, решил так мне отомстить.

– Но если ты соврала ему, как же он тогда добрался до золотой богини?

– Не знаю. Наверное, ему помогла Кармен Лусия, она хорошо знает дом, она ведь когда-то служила у отца Маурисио.

Несколько секунд они молчали.

– Однако ты ловко провернула это дело, – с некоторым осуждением проговорил Виктор. – И тысячу долларов взяла, и преступника обманула. Ничего не скажешь, настоящая католичка!

Долорес зарыдала. Она знает, что она страшная грешница и преступница, но не знает, что ей делать теперь. Она не может даже отцу Маурисио исповедаться, ведь он так ей доверял! Она понимает, что ей нет прощения, и она даже рада, что рассказала это все Диего, ведь он все-таки не чужой ей человек, и это гораздо проще, чем говорить с совсем посторонними полицейскими… И ей больше не нужны эти грязные деньги, пусть они заберут их у нее, а ее саму посадят в тюрьму, она заслужила это!

Тут она умолкла, и, прихрамывая, неожиданно вышла из библиотеки. Диего посмотрел на Виктора: куда это она? Тот пожал плечами. Однако очень скоро Долорес вернулась, все так же ковыляя. В руках у нее была шкатулка. Старая экономка открыла шкатулку, в ней лежала пачка американских долларов.

– Вот, – сказала она, – заберите! Мне больше не нужны эти деньги, они грязные, это иудины тридцать сребреников!

И протянула шкатулку Диего.

– Ты с ума сошла, – сказал тот, пытаясь оттолкнуть ее руки.

Но тут внезапно вмешался Виктор.

– Погоди, – сказал он и аккуратно вытащил шкатулку из рук Долорес, а на вопросительный взгляд Диего отвечал негромко: – Потом все объясню.

Экономка шмыгнула носом и зачем-то вытянула перед собой руки ладонями вверх.

– Что ты делаешь? – с удивлением спросил Диего.

Она робко посмотрела на него снизу вверх. Он ведь, наверное, теперь арестует ее и наденет на нее наручники. Она преступница, ее надо судить.

– Убери свои руки подальше, – отвечал Диего сердито. – У нас пока не сажают в тюрьму за глупость.

Она снова заплакала.

– Хватит реветь, – сердито сказал Диего, подавая ей платок, – мы найдем золотую богиню, и никто не посмеет сажать тебя в тюрьму.

Долорес опустилась перед ним на колени, обняла их руками и уткнулась лицом в его ноги. Диего наклонился к ней.

– Перестань, – тихо попросил он, – я не делаю ничего особенного, это просто моя работа.

Она снова посмотрела на него снизу вверх.

– Да возблагодарит тебя Господь и Пречистая Дева, – сказала она.

– Мы, кажется, тут засиделись – заметил Виктор. – Нам надо бы поговорить с Кармен Лусией. Сдается мне, она – не последняя фигура во всей этой истории.

С Кармен Лусией, которая и была настоящей сообщницей похитителя, Диего разговаривал куда более сурово, чем с Долорес, так что отпиралась она недолго и рассказала об аргентинце все, что знала, и даже больше. После разговора с ней стало более-менее ясно, в какую сторону им направляться, чтобы настичь Алехандро Гомеса Вальенте де ла Соту.

– Можешь ты мне объяснить, зачем ты взял деньги у несчастной Долорес? – поинтересовался Диего, когда они вышли из дома Кармен Лусии.

– Потому что я – умнее тебя, – безапелляционно заявил Виктор. – Нам придется гоняться за сеньором Вальенте. У нас есть кое-какие сбережения, однако надолго ли их их хватит, если нам не удастся настичь Вальенте сразу? Мы окажемся в чужих странах, кое-где могут даже не говорить по-испански.

– Ты же понимаешь по-английски, – напомнил ему Диего.

Виктор, действительно, немного говорил по-английски, но это не решало проблемы.

– Если деньги кончатся, мы, вместо того, чтобы догонять аргентинца, будем вынуждены просить подаяния на паперти, – объяснил Виктор. – Однако с этой тысячей долларов мы сможем чувствовать себя совершенно свободно. Вот потому я и взял их у Долорес.

Диего радостно хлопнул брата по плечу: котелок у него варит, он мог бы служить в полиции. Виктор со смехом отвечал, что и у Диего голова работает неплохо, так что он вполне мог бы работать на сахарной плантации.

Спустя пару дней братья покинули Кубу, и началась их многомесячная эпопея. Теперь они знали, что аргентинец направлялся в Североамериканские штаты и отправились за ним, надеясь подстеречь момент и остаться с ним с глазу на глаз. Однако, на их беду, сеньор Вальенте нигде не задерживался надолго, и все время окружал себя охраной. Он как будто чувствовал какую-то опасность, которая идет за ним, а, может быть, он вел себя так всегда. Так или иначе, во всех городах, где он останавливался, его немедленно брали под охрану несколько крепких парней. Конечно, если бы братья хотели его убить, никакая охрана бы им не помешала. Но им надо было не убить его, а забрать у него золотую богиню. А сделать это можно было, только оставшись с ним с глазу на глаз.

– Сколько может весить золотая богиня? – гадал Диего.

Виктор пожимал плечами. Не меньше килограмма, а, скорее всего, ощутимо больше. Статуэтка невелика, но золото – тяжелый металл.

– Если просто расплавить ее, то уже получатся хорошие деньги, – волновался Диего. – Что, если он не понимает ее истинной ценности, что, если он ее расплавит или продаст?

Виктор только улыбался в ответ на его сомнения. Аргентинец все понимает, иначе он никогда не стал бы предлагать священнику за нее двадцать тысяч долларов. Конечно, он может ее продать, но это дело небыстрое. Но даже если Вальенте ее уже продал, они поговорят с ним и выяснят, куда именно ушла золотая богиня. Надо только найти способ остаться с ним наедине.

Вот только этого почему-то никак не удавалось. Они все время догоняли его, все время пытались поспеть, однако это у них никак не выходило.

– Эх, если бы можно было просто убить